Ночная смена. Остров живых - стр. 26
– И что революционер?
– Не, говорит, на фиг мне это: чтоб опять и ногу оторвало, и руку отрубили, и зубы повышибали…
– Э, как всегда заковыристо… Проще-то, что хотел сказать? – иронизирует братец.
– Проще? Ну вот с дедами нашими ты хотел бы временем проживания поменяться? Чтоб три войны, да коллективизация, да индустриализация? Или с отцом – охота поменяться временем проживания? Чтоб опять же пара войн, да блокада, да голод, да потом работа на износ на благо страны – и в итоге оказывается, что работал на страну, а присвоили себе все это сотня шустрых прохвостов? К фигам. Мне мое время нравится больше. Хотя и такое – оно нам досталось. Вот и нихьт ин ди гроссе фамилие клювен клац-клац[5].
– Ладно. Залез на своего конька. А я вот хочу рыбу половить да в баньке попариться, – потягивается братец, словно большой котяра.
– Ну. Скоро уже народ просыпаться начнет – взопреем мигом. Токо так пропотеть – в минутку.
– Это да. Часа два – и начнется…
– О, личный его императорского высочества принца Фернуапа Тридцать Девятого четырех золотых знамен и золоченого бунчука с хвостом и брякалкой именной бронеход «Гордый Варан», – говорит Саша при виде нашего бэтээра, волочащего за собой другую железяку.
Совершенно неожиданно первым с командирской машины прыгает Демидов – вот уж кого меньше всего ожидал тут видеть, так это нашего воспитанника из беспризорников.
– Ты-то откуда? – удивляюсь я визитеру.
– А я с пополнением! – горделиво заявляет Демидов.
– Что, Дарья тебя отпустила?
– Ну… почти…
– Гляньте, а он с винтовкой!
И действительно, на плече у Демидова – малопулька. Вид у него забавный: с одной стороны, вроде как побаивается, а с другой – как бы и самолюбованием занимается. Гордится мальчишка собой, явно.
– Вот сейчас Андрюха вставит тебе фитиля.
– Не. Он одобрил. Только звание такое присвоил, что не пойму, – говорит Демидов.
– Это какое?
– Гаврос. Это что ваще? Че-то на Барбоса типа? – подозрительно уточняет воспитанник.
– Гаврос, – удивляется Саша. – Греческое что-то?
До моей головы наконец доходит.
– Да не Гаврос. Гаврош наверно?
– Да, точно – Гаврош. Это собака?
– Не, это пацан такой был, беспризорник. Когда в городе Париже пошли уличные бои, воевал как зверь. Так что все в порядке – почетное погоняло. Ну то есть звание.
– А, ну тогда ладно. – Бывшая «надежда группы» успокаивается, видно, опасался попасть снова в глупое положение. А так не стыдно – свой брат, пацан такой кульный…
Шум в ушах все-таки сильно мешает. Надо ж, как меня этот чертов наркоман уделал. С другой стороны, неудивительно. Ради кайфа нарк пойдет на любое преступление, ему и себя не жаль. Что забавно, я ж своими глазами видел два эксперимента, после которых словечко «кайф» стало для меня синонимом слова «смерть».
Известно, что у любого живого существа самое главное – это его жизнь.
Но не всегда.
Я-то прекрасно помню те довольно интересные эксперименты по поводу приоритетов.
Антураж – клетка с полом, по которому проведен ток. Когда крыса идет по полу, ее бьет током. Ток можно регулировать вплоть до смертельного уровня. Есть два безопасных островка – на торцах клетки, там током не бьет. Крыса располагается на одном конце, а на другом размещается что-то важное для крысы.
Еда. Крыса идет к еде, и ее шарашит током. В конце концов при повышении силы тока крыса предпочитает сдохнуть от голода, но не получать разрядов.