Ночевала тучка золотая. Солдат и мальчик - стр. 82
Сашка же советовал подождать Регину Петровну. Она сейчас слабая, она сама так сказала. Бежать сейчас не сможет. А когда окрепнет, они вместе уедут.
И потом, от подсобленного – так Сашка произнес – хозяйства может быть и прибыль какая! В придачу к их заначке! Вон от консервного завода и не ждали ничего, рады были хоть слив нажраться, а повернулось как!
Сашка умней, это ясно. Все загодя примерил, взвесил.
Колька вздохнул и нехотя согласился.
Он тоже понимал: никто их нигде не ждет. А поездов много. На один не сядешь, так на другой… Нищему терять нечего, одна деревня сгорит, он в другую уйдет.
Перед отъездом сходили в Березовскую, посмотрели на дом Ильи.
Все выгорело: и хата, и сарай, и деревья вокруг дома. Огород был пуст. Наверное, картошку вырыли соседи. А может, и колонисты помогли.
В бурьяне, покрытом, будто пылью, белым налетом пепла, торчала знакомая тележка с заржавленными колесами. На ней Илья дрова возил.
Колька подошел, ткнул ногой. Тележка отъехала. Колька еще раз ткнул… Потом нагнулся, отыскал веревку, за собой потащил.
– Брось! – сказал Сашка. – Охота тебе?
– А вдруг понадобится?
– Зачем?
Колька не ответил. Но тележку довез до Сунжи и спрятал в кустах.
– Она тебе что? Мешает? – спросил он Сашку.
– Мне не мешает! – огрызнулся тот.
– И мне не мешает. Вот и пусть лежит. – И добавил: – Она жрать не просит…
Колька не мог наподобие Сашки все заранее высчитать и выложить. Не так у него мозги устроены. Но и он понимал: если вещь валяется, ее надо подобрать. А опосля думай, что да зачем.
Вот Илью с его домом было ребятам жалко. Жулик он, Илья-Зверек, но жулик-то веселый, почти свой.
Колька поковырял ногой в пепле, произнес задумчиво:
– Он как чувствовал, что его сожгут!
– А почему? – спросил Сашка. – Почему никого не тронули, а его тронули?
– С краю…
– Ну и что? Машину вон в самом центре взорвали!
– Может, они догадались, что он жулик?
– Как это?
– Просто, – сказал Колька. – Вон огород… Он и тяпкой ни разу не махнул! Собирал чужое, как свое, что до него посеяли!
– А другие? Не чужое?
– Они колхозники…
– Какая же разница!
– А зачем они жгут?
– А фашисты зачем жгут?
– «Фашисты»! Сравнил… Какие же они фашисты!
– А кто? Слыхал, как боец про них кричал? Все они, говорит, изменники Родины! Всех Сталин к стенке велел!
– А пацан… Ну, который за окном? Он тоже изменник? – спросил Колька. Сашка не ответил.
Ни до чего братья не договорились.
Поворошили пепел, огляделись, но никто не интересовался сгоревшим домом Ильи. Все, наверное, только собой интересовались.
Братья забрали тележку и пошли домой.
Уезжали они рано утром, еще и солнце не всходило. Посреди двора стоял серый ишачок с грустными глазами. Был он запряжен в тележку с двумя колесами. На тележку сложили узлы, кастрюли, мешочки с крупой, поставили бутыль с растительным маслом.
Вышел директор со своим неизменным портфелем.
Вид у него был такой, будто он и сегодня не спал.
Посмотрел на Регину Петровну, на ее мужичков, которые канючили – их подняли рано.
Кузьмёныши стояли тут же, зевая и поеживаясь.
– А эти? – спросил директор, кивнув на братьев. – Они что, с вами?
– Да, – сказала воспитательница. И тоже посмотрела на ребят. – Это братья Кузьмины. Я о них говорила.
Директор наморщил лоб, потрогал зачем-то портфель.
– Кузьмины… Кузьмины… Откуда?