Ночь в Новом Орлеане - стр. 21
В этот момент Чарли закричало на всю квартиру:
– Чёртов ужин готов!
Я вскочил с кровати, разбросав по углам все свои философские мысли. Чувство голода сильнее любых других чувств. Тогда это и был смысл моей жизни.
Есть. Пожирать.
Но оказавшись на кухне, я получил лишь пережаренный кусок мяса. Я улыбнулся и покорно запихнул его себе в брюхо. В тот момент я позабыл о голоде и молил тысячу богов, чтобы Чарли не подумала, что я нуждаюсь в добавке. Кулинарный шедевр. Деликатес. И как только мой желудок сдержал свою радость по этому поводу?
А я, тем не менее, всем видом показывал, что мне нравится. Ну что только не сделаешь ради любимого человека? Лично я готов терпеть даже её еду.
После этого благодеяния, я вернулся в свои покои, где надеялся отдохнуть от людей и от мира в целом, даже от Чарли. Как бы мясо не вызвало последствий ночью. Лежа в постели, это странное существо все думало:
«Что же мне делать дальше? Ведь все и так плохо, хуже не куда. Эх, дорогая моя задняя часть, почему не предупредила заранее? Я ведь чего хотел? Только спокойно жить».
Последнюю фразу непонятно почему вспомнил. Я хочу спокойно жить. Долго думая об этом, я вспомнил, как сегодня, после осеннего дождя я шел домой и думал, какой же я дурак, раз решился на предложение Смерти.
Но вспомнив это, я окончательно и безоговорочно для себя уяснил, что спокойная жизнь мне не нужна. И я готов пойти на всё, чтобы хоть как-то разнообразить её.
Подавайте мне чудес на серебряном блюдечке! Правда, я понятия не имел, где откопать эту редкую штуку – настоящие чудеса. А они сами нашли меня. И все же я понял, что в этот момент я улыбаюсь и вздрогнул от этого необычного чувства.
И в тот момент я точно знал: будь, что будет и все ровно, что будет! Пока это «что-то» происходит, что «будет» отходит на задний план.
То есть, я решил, что раз уж я такой лакомый кусочек для неприятностей, тогда пусть они сами придут ко мне, а я пока буду просто лежать и ждать их. Что ж, посмотрим, что будет дальше.
И в этот момент в комнату постучали. А я, совсем не удивившись стуку, сказал:
– Ну, посмотрим. Входите…
Джесс и Лида в это время мирно попивали чай, а Джесс даже без алкоголя, что бывало крайне редко. Они о чем-то задумчиво и уверенно разговаривали, но при этом несли такой бред, что сами не понимали, о чём они размышляют. Видимо, это были лишь жалкие попытки забыть. Забыть то, что они пережили за этот день. Но не справившись, резко сменили тему.
– И всё-таки, что произошло? – спросила Лида.
– Ты про енота в мундире?
– Нет. О том, что произошло сегодня.
– Сначала, он спас нам жизни, проводил до дома, а затем нашептал мне на ухо, что я валькирия.
– А мне нашептал, что я банши.
– Разве?
– Не знаю. Как можно быть в хоть чем-то уверенным?!
– И каковы ощущения?
– В смысле?
– Когда он сказал мне, что я валькирия, поначалу, я перепугалась. Но потом вспомнила, что всю свою сознательную и бессознательную жизни именно этого и хотела.
– Быть валькирией?
– Нет. Быть чем-то большим. Что бы отличалось от других. Но самое страшное, что я и ощущала себя валькирией. Я поднялась выше людских домов и смотрела на них с высоты облаков. А потом жизнь вернула меня обратно, и это было хуже смерти. Но я не плакала. Самые болезненные события никогда не сопровождаются слезами. Они сопровождаются дорожкой из осколков души.