Ночь, сон, смерть и звезды - стр. 77
– А что тогда открыл Архимед?
– Много чего! «На тело, погруженное в жидкость, действует выталкивающая сила, равная объему вытесненной жидкости». Он имел в виду свое тело при погружении в ванну.
– Это же очевидно, – заговорила Беверли, до сих пор хранившая молчание. Когда ушел последний гость, она скинула тесные туфли на высоком каблуке и влезла в старые отцовские ботинки. Изо рта у нее шел пар так, словно она задыхалась. – Ты садишься в полную ванну, и вода переливается через край. В чем тут открытие?
Лорен ее слова позабавили.
– То есть ты, Бев, сделала сейчас такое же открытие, как Архимед две тысячи лет назад?
Но та не унималась:
– Стив иногда заливает весь пол в ванной. Когда принимает душ. Как это у него получается? Вот тебе и тело, погруженное в жидкость! И шторки не снаружи, а внутри… – Беверли умолкла, окончательно запутавшись.
– Мы говорили о научных открытиях, Бев.
– В общем, я ничего неизвестного не обнаружила. Даже микробов…
Это уже перебор. Неудачно пошутила.
Именно микробы погубили их отца. Пусть их и называли более вычурно бактериями.
Семейство Маккларен находило только Лорен остроумной, даже когда она не давала повода. А вот когда Беверли позволяла себе пошутить, все дружно хмурились.
Если София выглядела честной школьницей, то Лорен была сардонической директрисой. Том выступал в роли босса, чей сарказм все находили забавным, если он не касался их лично. Ну а Вирджил был просто Вирджилом.
«Всегда ли мы были такими, – подумала София, – или мы играем эти роли, оказавшись вместе?»
В стиле школьницы-отличницы София объяснила всем, что открытие Архимеда позволило по-новому измерять объем тел. Это важно. А история про ванну – «Эврика!» – скорее всего, апокрифическая.
– Апокрифическая, апокалиптическая… делов-то!
Лорен грубо расхохоталась. Она явно перебрала.
– Я хочу сказать, какая, в жопу, разница. Серьезно.
Она заговорила на школьном жаргоне. Когда подростки бездумно чертыхаются, матерятся. Лорен одновременно притягивало и отталкивало то, какими малограмотными казались разговоры подростков между собой. Это же касалось идиотских эсэмэсок, которыми они обменивались. Даже самые умные. С тех пор как Лорен стала учительницей, а затем школьным администратором, она перешла на особый жаргон, грубоватый, одновременно забавляющий и пугающий. И все вдруг увидели в своей сестренке, когда-то такой заводной и веселой, вроде участницы марша, наступающей тебе на пятки, злую, отчаявшуюся тетку, отчего хотелось закрыть глаза.
– Упс! – выкрикнул Том, подхватывая Лорен, которая споткнулась в своих черных кожаных ботинках.
– Не распускайте руки! – хохотнула она, выдыхая порции теплого пара.
Все это время Вирджил шел отдельно, что было никак не связано с неодобрением или неприятием родни. Скорее с его возмутительной отрешенностью, как будто он тут совсем один.
Он вдруг поскакал большими прыжками вниз по склону к речке, вздувшейся после недавних дождей. Она вся искрилась в тусклом свете молодого месяца.
Все поглядели ему вслед. Чем он их так раздражал?
– Сегодня он весь вечер вел себя как призрак Гамлета, вы заметили?
– Это такая игра. На смерть отца ему наплевать. Для него это «иллюзия», «мир теней», вся эта буддийская чушь. С него все стекает, как… как с гуся жир.
– Как с гуся жир? Это что значит?