Ночь, сон, смерть и звезды - стр. 71
Когда Вирджил был маленьким, она порой защищала его от большого заносчивого брата. Но бывало, цеплялась к нему не хуже Тома, доводя до слез.
Со временем он понял, что им нельзя доверять. Ни старшему брату, ни сестрам.
После той злосчастной ночи на семейной кухне Вирджил и Том друг друга избегали. После смерти отца Вирджил разглядел в глазах Тома едва скрываемое бешенство… почему-то именно по отношению к нему.
Наблюдая, как тот поглощает отцовский виски, он понял, что его старший брат выпивоха.
Том начал попивать еще в школе. Дружки-спортсмены выпендривались друг перед другом. А позже – в Университете Колгейт, в большом мужском братстве, названном загадочным греческим именем, которое Вирджилу даже вспоминать не хотелось из презрения и неодобрения. Лорен называла их «свиньями и сексистами», на что Том огрызался: Ты ни хрена не понимаешь. Декесы классные парни.
Вирджил давно перестал удивляться тому, что старший брат его не выносит. А вот нелюбовь отца его озадачивала. Только в конце жизни, уже в больнице, где Вирджил играл ему на флейте, в глазах отца появилось что-то похожее на нежность.
Хрш. Мн нр.
Вирджил наклонялся, чтобы получше расслышать. Что отец с таким трудом пытался ему сказать?
В отличие от него, Джессалин и София обычно расшифровывали эти нечленораздельные звуки.
В ту ночь Вирджил держался от всей родни подальше. Он испытывал… не то болезненную грусть и ошарашенность от потери, не то (вот уж неожиданно) воздушность, полетность.
Больше никогда он не увидит отца. Этот прищур с ухмылочкой, эту (почти ощутимую) заминку перед приветствием: Вирджил, как дела?
Он тогда спрятался в отцовском кабинете. Ребенком он здесь почти не бывал, только когда изредка приглашали. Здесь вам, ребятки, нечего делать. Дверь закрыта, стало быть, от ворот поворот.
Сюрприз: большой письменный стол и рядом стол поменьше очищены от бумаг. Отец привел их в идеальный порядок, как будто знал, что не вернется.
На письменном столе ультрасовременный компьютер с темным экраном. Интересно, подумал Вирджил, какой у отца был пароль для входа.
Влезть в чужой комп – задача для него непосильная. У Вирджила нет компьютерных навыков. Сабина и та соображает лучше.
Да и желания нет влезать в чужую частную жизнь. Если у отца были какие-то секреты, лучше о них не знать.
И свои секреты Вирджил предпочитает оставить при себе.
До него почти не долетают голоса в другом конце дома.
Они далеко, а значит, никогда не узнают…
Вирджил украдкой приближается. Двадцать с лишним лет он мечтал о таком, и вот случилось. Уайти уже не узнает.
Он выдвигает ящики письменного стола.
Вроде ничего интересного: документы, папки, конверты, марки.
В нижнем ящике – банковские счета, чековые книжки, распечатки фондовых акций.
Будь у него побольше времени, он бы, возможно, поизучал документы. Хотя ему не так уж интересно, сколько денег скопил его отец. Есть в этом что-то отталкивающее. Ни к чему все это ворошить.
Узнав о смерти Уайти, он в тот момент подумал: Наверняка он не упомянул меня в своем завещании.
Он решил не заморачиваться по этому поводу. Да плевать.
На краю стола лежало пресс-папье. Такой тяжелый треугольный камень размером с кулак, розоватый, переливающийся. Кварц? Полевой шпат? Чей-то дар с сентиментальным подтекстом; а может, Уайти сам его приобрел, и тогда он точно имеет сентиментальный подтекст.