Низвергнутый бог - стр. 12
Первой выскочила Кира, звонко выкрикнувшая:
– Фигу я вам его отдам! Не дождетесь!
– Ох, – вырвалось у меня. – Понеслось, поехало… Кира!
Следующими выпрыгнули два упомянутых Власом мордоворота. Святой Иисусе! Кто таких рожает?! Непонятно, как они вообще во внедорожник влезть сумели с их-то габаритами! Взгляды исподлобья и такие злобные, что ими асфальт плавить можно. А кулаки… Один удар таким вот кулачищем по листу стали, и детский горшок готов… а если таким по лицу шарахнуть, то можно враз превратиться в человека абсолютно безличностного и неприметного, если не считать за примету вмятину вместо лица.
Следующим показался мой отец. Все такой же. Нереально правильная осанка, выправка – за версту военным духом пахнет. У рта жесткие складки, ставшие немного глубже, с тех пор как я встречался с ним в последний раз.
Последней из черного джипа появилась… мама Лена…
И-и-и-и-и…
Вот чувствует моя душенька, беда будет в доме нашем…
– Сын, – произнес отец, внимательно осматривая меня.
– Отец, – произнес я.
– Стероиды вредны для здоровья, – произнесла Кира, обалделым взглядом смотря на мрачных мордоворотов.
Мама Лена и мордовороты промолчали.
Вдали, у горизонта, послышался раскатистый гром, верхушки деревьев согнулись под первым порывом налетевшего пыльного ветра, принесшего с собой запах дождя.
Кажется, гроза собирается…
Стоять на виду у всех не хотелось, и, откашлявшись, я пригласил всех «гостей» в дом:
– Заходите. Дождь вот-вот начнется. Только машины по-человечески припаркуйте! Мне еще не хватало из-за вас от соседей люлей получать! А я пока кофе-чай сделаю.
Развернувшись, я вернулся в дом, оставив входную дверь открытой. Прошествовал на подгибающихся коленях в кухню, вновь наполнил чайник водой и поставил на плиту. Звяканье донышка чайника о решетку плиты меня резко отрезвило.
Стоп! А чего я, собственно, дергаюсь?
Что бы ни случилось, я ни в чем не виноват и вообще чист как ангел. Реальный ангел, а не Бес из Вальдиры.
Посему и дергаться не надо!
Перевернули мою квартиру вверх дном? Отец в бешенстве? Хорошо. Значит, надо узнать подробности. В любом случае я никуда и ни с кем не поеду, если только не по собственному желанию.
За окном приглушенно зашумели двигатели. К моему совету прислушались и ставили внедорожники как положено, дабы другие тоже проехать смогли. И чтобы старушки не кричали под окнами о вседозволенности богатеев и властей. Мне только стихийного митинга перед домом не хватало для совершеннейшего счастья.
За моей спиной послышались тяжелые, знакомые с детства шаги. А вот и мой папа пожаловать изволил. Впрочем, я ему рад.
– Здравствуй, отец, – вновь поприветствовал я своего родителя, доставая из кухонного шкафчика жестяную банку с чайной заваркой. – Рад тебя видеть.
– Рад он! – прорычал отец. На этом он замолк, явно преодолевая свою жесткость, чтобы на первых же минутах беседы не напороть горячки. Если папа зол, он становится как бензол…
– Тебе чай, как всегда? – вслух произнес я, не скрывая сквозившую в моем голосе усталость. Прямо навалилось. Мне бы подушку сейчас давануть часиков на пять хотя бы. – Корабельный?
«Корабельным» отец называл горячую бурду, которую лично я пить не мог и называл помесью сахарного сиропа с чифирем. Дико сладко и дико крепко. Вкусовые сосочки отмирают на раз. Вполне в духе моего папаши – морского волка, перенесшего на своем веку много лютых и холодных штормов в открытом море.