Нити судьбы. Новый мир - стр. 22
Проходили минуты, но всё, что она чувствовала, это её собственная тьма, та, что дана ей по праву рождения от матери-ведьмы. И эта тьма сейчас радостно встречала отчаяние своей хозяйки и утягивала её душу в ещё более глубокую и черную бездну.
Тэруми крепко зажмурилась, часто дыша, чтобы сдержать тьму, жаждущую смерти, но понимание, что ничего уже не исправить, выжигало её изнутри. Её Кыт. Для неё это были не просто души. Это была семья. Как Лайя, Чонсок, Фенрис. Кыт был её частью, а она была частью его. Кыт был живым. Разным. Настоящим. Её.
И теперь он мертв.
Они забрали его.
Тэруми со временем сама отпустила бы эти души, если бы они захотели. Они заслуживали покой. Покой, а не смерть. Не небытие.
Темная магия вырвалась на волю и стала жадно обнимать её тело, оставляя на теле черные отметины. Как звали её Лайя, Чонсок и Фенрис, Тэруми слышала, но не хотела ни с кем говорить. Она хотела исчезнуть, хотела утонуть в своём горе. Она хотела забиться в угол, лечь, свернувшись калачиком, и плакать. Долго. Пока слезы не унесут боль собственной души, которая теперь в её теле одна. Одна…
Слезы заструились по её лицу. Тэруми упрямо вытерла их, заставила себя подняться и выпрямиться. Она не покажет своей слабости перед врагом. Глаза нашли испуганную Исалиэль, которую Дарий закрыл не только магическим куполом, но и своим телом.
Эльфийка. Убила. Её. Семью.
Ненависть не оставила месту горю. Не сводя взгляда с Исалиэль, Тэруми сначала разжала кулаки, а потом резко сжала, силой воли убирая разросшиеся щупальца тьмы. Как только что растаяла темная магия, так растаяла и ненависть в душе, сменяясь холодной решимостью.
Убить Исалиэль будет слишком просто.
Тэруми полностью вернула контроль над собой и уже спокойно посмотрела на Лайю, Фенриса и Чонсока, что стояли в стороне под защитой светлого заклинания. Они опасались её? Зря. Ни она, ни её магия не навредит им. Она танэри, умение держать свои эмоции под контролем – главное и определяющее качество. Те «слабости», которые они могли бы ей припомнить из прошлого, были явлены миру только потому, что она сама позволила им вырваться, а не потому, что не справилась.
Едва последний темный вихрь растворился в пространстве, Чонсок рванул к ней и крепко прижал к себе.
– Мне так жаль, – зашептал он. – Мне так жаль…
– Всё в порядке, амэнэ, – насмешливо проговорила Тэруми, не реагируя на его объятия. – Ты всегда был в ужасе от подобного соседства, поэтому получилось даже лучше, чем можно было представить.
– Не говори так. Ты же знаешь, что я принял бы и твоего Кыта. Эти души делали тебя счастливой, а твоё счастье для меня всегда было важнее, чем собственные предубеждения.
– Знаю, – прошептала она и несмело обняла его в ответ, словно заново пытаясь научиться чувствовать.
Чон тихо-тихо зашептал ей в самое ухо.
Самый нужный голос, родная речь, нежные слова и стук его сердца, живого, который с ней здесь и сейчас, проник в её восприятие мира и всколыхнул охватившее опустошение своей любовью.
Тэруми разрешила себе слабость быть в его объятиях совсем немного. Нельзя, чтобы враги видели её такой… с обнаженной душой. Враги… Да. Эльфы – враги. В эту секунду она, на одно короткое мгновение, вдруг поняла Лоран и её ненависть к эльфам. Мысли об этой женщине всегда стремительно лишали её выдержки, поэтому Тэруми поспешила отбросить их. Она отстранилась от любимого и улыбнулась сестре, которая почему-то плакала. Наверное, понимала, что Тэруми такого себе тоже позволить не может, вот и плакала вместо неё.