Нить неизбежности - стр. 28
– Да, боги мертвы, но смерть их подобна сну. Пока жив хотя бы один из детей Дажа и Живы, есть надежда, что боги воскреснут, – продолжил Кудесник, не дождавшись ответа. – Их бесприютные тени бродят по земле, даруя нам радость и надежду. А теперь слушай, Сер-Белорыб, я скажу тебе самое главное: возможно, приближается тот великий день, когда боги воскреснут и обретут былую силу. И мы снова будем ходить по живой земле, и живое небо будет сиять над нашими головами, и снова можно будет беседовать с огнём в очаге, и богатою жертвой можно будет призвать снисхождение вод небесных. Но! – Кудесник слегка повысил голос. – Для того, чтобы стало посему, мало хороводы водить да в жертвенном костре бумагу палить.
Серафим вдруг почувствовал, будто у него внутри всё холодеет. Неужто Кудесник задумал принести богам, как бывало встарь, человеческую жертву? И кто же это будет? Девица непорочная? Какой-нибудь беглый каторжник, из тех, что порою набредают на таёжные скиты? А может быть, это он сам – Серафим Ступа, владелец посреднической конторы «Туда-сюда», счастливый обладатель лицензии… Может быть, жертва должна сама войти в огонь, и чтобы человек был не последний из детей Дажа? Вот и дождался праздничка…
Он не сразу сообразил, что за звуки до него доносятся. Оказалось, что это Кудесник смеётся. Смеётся взахлёб, как будто только что выкушал целую братину густого отвара корней беспечальника.
– Ты уж никому не рассказывай, какие мысли тебя тут одолели, – сказал наконец Кудесник, смахивая со щеки слезу радости. – Я и сам-то хорош – сказал, не подумавши.
– Так и что же делать надо? – спросил Серафим, решив, что о своих недавних страхах и Кудеснику говорить не стоит. – И я чем могу…
– А твоё дело маленькое. – Кудесник снова стал серьёзен. – Ты самолёты-то свои застраховал?
Дались ему эти самолёты! Гробы летающие. Обноски Военного Приказа. Кто ж их страховать будет!
– Нет.
– Значит, придётся один из них забесплатно разбить во славу Рода.
На Собор Святого Саввы-Мореплавателя уронить, что ли?! А фиг ли толку?
– Значит, если востоком лететь до Сиара твоего, там по пути островок будет вёрст этак в сотню длиной. Туда надобно волхвов доставить.
– А по-другому никак? – Серафим по привычке попытался торговаться.
– А по-другому никак. Пытались уже. – Кудесник слегка подался вперёд и заговорил почему-то шёпотом: – Сила там пробуждается. Сила древняя, бесприютная… И кто первее прочих ею овладеет, тот и прав окажется перед жизнью земною, перед прошлым и будущим. Если наши люди принесут нашу веру в джунгли басурманские, боги воскреснут и воцарятся навеки. Такое нечасто случается. Может, в последний раз… Только многие лапы свои туда тянут. Вокруг три дюжины кораблей шастают и воду и небо под прицелом держат. Так что никак по другому, никак… А пилотов мы тебе своих пришлём. Прежних рассчитай. Я слышал – ты мастак придраться к трудящему человеку. Ну?
Сер-Белорыб смотрел в глаза Кудеснику и едва заметно улыбался. Чтобы ответить, не надо было слов – достаточно того, что сердце наполняется тихой радостью, а душа трепетным восторгом, какого он ни разу не испытывал даже в хороводе, кружащем неразрывной вервью перед взорами Владык, которые, оказывается, давно мертвы или спят мертвецки. Да! Да! Да! Всё что угодно! Пусть боги воскреснут. Пусть вода речная пахнет мёдом. Пусть обретёт свой голос каждый лист из священной дубравы. Пусть серебряный перезвон звёзд каждую ночь звучит под чёрным куполом неба. И чтоб можно было жить одной жизнью, а не двумя.