Нищенка - стр. 16
– Что ты опять делаешь? – возмутилась болезнь.
Голос её был уже тихим и не таким грозным.
– Чайком балуюсь, хочешь, и тебя угощу?
– Угощу, угощу, от этого дурмана я уже пьяной стала, даже пошевелиться сил нет.
– А ты приляг, приляг, поспи подольше, дурман и пройдёт.
Болезнь что-то бурчала, но разобрать её слова было уже невозможно.
На следующий день Лида встала, боли, как и не бывало.
– Болезнь, а болезнь, как ты там?
Никто ей не ответил.
Как-то побывал я у неё в гостях, пил ароматный травяной чай с медком, угощался домашним сальцом. Всё нутро прогрел, все болячки поразогнал. Вот так-то вот, дорогие мои!
Соседи
Они были соседями – лиса Патрикеевна и лиса Петрикеевна. У обоих характеры были сварливы, неуживчивые. Стоило одной сказать слово, вторая десять в ответ. Так и бранились по каждому пустяку, только отголоски брани по лесу разносились. Напрасно стыдили их звери, уговаривали, ничего не помогало. Потом попривыкли и не стали обращать внимания.
Молодые лисята, не в пример матерям, жили дружно. Они вместе играли, гуляли по лесу, охотились на мышат. Ни Патрикеевна, ни Петрикеевна не мешали их дружбе. Играют и играют вместе, не драться же им.
В одно прекрасное утро лиса Патрикеевна решила искупать своих лисят, а Петрикеевна со своим семейством отправилась по делам к ежу. Колючий скамейку подрядился смастерить, но что-то не спешил с выполнением обещания.
Патрикеевна натаскала воды, нагрела её и давай мылить своих непосед. Визг и писк стоял в норе, словно режут добрый десяток лисят, а не моют всего-навсего двоих шалунишек.
Петрикеевна без приключений дошла до домика колючего, постучала в дверь. Ждать пришлось недолго. Работяга ёж что-то мастерил и был доволен своей работой, поэтому дверь открыл он в самом добром настроении. Не успели они раскланяться и расспросить друг друга о житье-бытье, как пролетели над ними сороки с тревожным криком.
– Что-то не ладное в лесу случилось?
Пертикеевна потянула воздух своим чутким носом.
– Вроде бы гарью потянуло?
Промелькнули стайки птиц, а вскоре и первые беглецы появились. Длинноногие косые бежали во всю прыть, ловко лавируя между стволов деревьев.
Ёж собрал своих ежат, захлопнул дверь.
– За речку бежать надо, огонь туда не доберётся.
– Верно, говорит колючий, – подумала Петрикеевна, схватила малышей за лапки и дёру.
А вот и речушка. Жиденький мосток перекинут с берега на берег. Остановились на миг перевести дух. А из кустов уже выскакивали толпы бегущих и устремлялись к мостику.
– А как же соседка? – подумала Петрикеевна с тревогой.
Она обернулась, окинула взглядом бегущих, стала успокаивать себя.
– Наверно уже на том берегу, тут и бежать-то совсем нечего.
– Чего стоишь? – торопил ёж, – давай быстрей, а то не попадём на мост.
Показался барсук с барсучатами.
– Соседку не видел? – крикнула лиса.
– Нет, не видел, она своих озорников купает.
– Сгорит, чует моё сердце, сгорит. Колючий, возьми моих деток с собой, я до Патрикеевны доскочу.
– С ума сошла, огонь вот-вот к речке подойдёт.
– А как же они?
– Вы же бранились постоянно, чего о них думать-то?
– Нехорошо говоришь, колючий, браниться одно, а такое на душу брать, совсем другое, ты уж погляди за моими.
Она ласково подтолкнула лисят к ежу и метнулась назад.
– Ничего, успею, – подбадривала себя Петрикеевна и всё ускоряла бег.