Ниндзя в тени креста - стр. 37
Заметив, что горбун закончил переговоры с покупателем (он все-таки всучил ему никчемную железку), Гоэмон подошел к лоткам и принялся рассматривать ножи.
– Чем интересуетесь, уважаемый? – Горбун приветливо улыбнулся, отчего его изрядно покарябанная физиономия вдруг стала вполне приятной.
Взяв в руки танто, – вроде для того, чтобы хорошенько его рассмотреть – Гоэмон шепотом рассказал горбуну, какая помощь ему нужна. Тот на какое-то время задумался, мрачно шевеля мохнатыми черными бровями, а затем просветлел лицом и коротко спросил:
– Когда?
– Через два дня. Но все должно быть наготове, чтобы по моему сигналу заказ немедленно появились в нужном мне месте.
– Утром, вечером?..
– Скорее всего, днем, сразу после начала стражи Овцы[39].
– Хорошо. Но на всякий случай дай мне три дня.
– Ладно, договорились.
– Будь осторожен, особенно на рынке. Здесь полно кансё. Бывай…
Откланявшись, Гоэмон постарался как можно быстрее исчезнуть из Нисики-кодзи. Ему не улыбалась перспектива попасть под надзор шпионов сёгуна. А еще он торопился к дому чиновника-самурая, чтобы понять распорядок, по которому живет его семейство, и подсчитать количество домочадцев, прислуги и охранников.
Наблюдение вполне удовлетворило Гоэмона. Он наконец пустил в ход свой товар – разные костяные безделушки, начиная от нэцкэ и заканчивая женскими гребнями, заколками и прочей мелочью. Все они были творением рук хромого резчика из клана Хаттори, и юный синоби не сомневался, что его вещицы произведут настоящий фурор среди женщин, которые умели ценить красоту и высокое мастерство.
Так оно и вышло. На удачу Гоэмона, возле дома самурая находилась крохотная площадь с колодцем, возле которого женщины собирались посудачить. Когда он открыл свою коробейку, они набросились на него, как голубиная стая на рассыпанный корм. Вскоре возле Гоэмона образовался целый рынок и торговля пошла с такой скоростью, что Гоэмон даже начал побаиваться за количество товара. А ну как он сегодня все продаст, чем завтра торговать? Ведь ему нужно понаблюдать за домом самурая-чиновника еще день. А без дела долго торчать на виду у всех очень опасно.
Поэтому юный торговец так круто взвинтил цену, что быстро охладил пыл потенциальных покупательниц. Тем не менее короб все равно изрядно полегчал. В квартале, где находился дом чиновника, жили далеко не бедные самураи, и женщины за ценой не стояли. Конечно, находились и жадины, которые торговались с Гоэмоном до хрипоты, но он так вошел в роль сёнина, что сражался за каждую медную монету. Юный синоби отстаивал свою цену, но его взгляд был прикован к усадьбе самурая. Конечно, он не пялился на нее, как баран на новые вороты, а смотрел искоса, но все подмечал и откладывал в тайники своей памяти.
По его подсчетам выходило, что слуг в доме всего трое – садовник, няня в годах и служанка, молодая девица, судя по манерам, провинциалка, а охранников четверо; это не считая тех двух, которые находились рядом с чиновником постоянно, куда бы он ни шел. Охранники его не впечатлили; это были настоящие лентяи, которые не шибко следили за домом и окрестностями, а больше валялись на травке, возле красивого водоема, над которым росли три сосны с диковинно переплетенными кривыми ветками. Судя по всему, это была работа искусного садовника.