Нина. Ожог сердца - стр. 13
Кричу, стараясь вырваться. Противостою врагам и не вижу их лиц. Кажется, тысяча рук на моем теле. Хватают, щиплют, бьют. Тянут куда-то. Силы явно не равны, но я сопротивляюсь. Не могу иначе.
Пинаю ногами. Бью кого-то по коленке и человек теряет равновесие, задевая стол. На пол падает огромная ваза с цветами. Слышится звон разбившегося стекла, крики и ругань. Снова устремляюсь к дверям. Выскакиваю во двор и в ужасе смотрю на запертые ворота и охрану, прогуливающуюся по двору. Двое крепких парней смотрят на меня насторожено и мотают головой.
Дескать, даже не думай.
Замираю всего на одну секунду и пропускаю тот момент, мне с силой заламывают руки назад. Вынуждая упасть на колени. Волоком тащут в дом, потом в туалет. Швыряют в кресло. Орут и бьют отыгрываясь за неудачный побег. От души дают волю гневу и злости.
Сжавшись в три погибели, склоняю голову, стараясь увернуться от ударов. Бежать некуда, но надо. Иначе, все. Конец!
Но что-то больно колет мне в шею, и я обмякаю в грубых жестоких руках.
Все слышу. Все понимаю. Но даже пальцем пошевелить не могу. А позвать на помощь тем более. Да и кто тут поможет.
Мои мучительницы, посмеиваясь, болтают о чем-то на своем птичьем. Крутят меня как куклу, раздевая. Сначала брюки, потом колготки и водолазку. Остаюсь только в трусиках и в бюстгальтере. И даже не понимаю, что мне делать? Положение безвыходное.
От ударов болит все тело и голова. А душу рвет от отчаяния и безысходности.
Мне домой надо! Там же дети! Как они без меня?
«Тебя продали. Беляш и Маня», – доходит до меня простая истина. - А Мустафа и Саид купили. Об этом они и договаривались, наверное. И это никакой не ресторан, а чей-то особняк…
От ужасной догадки сковывает дыхание. Мощный спазм закрывает горло. Задыхаюсь, хватаю ртом воздух. Но сильные руки меня распрямляют, заставляют откинуться на спинку кресла. Дают попить воды с каким-то гадким привкусом. И я снова уплываю. Чувствую, как цепкие пальцы снимают с меня белье, стаскивают кольца и вынимают из ушей серьги.
Колины подарки! Как я без них?
И тут же забываю о драгоценностях, стоит только безжалостным пальцам прикоснуться к моей обнаженной груди. Прикрываюсь, отмахиваюсь. Но это мало помогает. Вороны глумятся. Беззастенчиво щупают мою грудь. Сдавливают больно и радостно цокают языками. Будто у них все по-другому устроено!
Блин, средневековье какое-то!
Пытаюсь вырваться. Бью кулаками, куда придется. Но получаю удар в живот, а затем снова сыплются одна за другой пощечины.
Цепкие костлявые пальцы проникают в ноздри. Тянут назад. Вскрикнув от боли, инстинктивно открываю рот. И сразу же в горло льется мерзкая маслянистая жидкость. Отплевываюсь, уворачиваюсь. Но все безрезультатно. Слишком неравные силы.
Пухлая рука с силой зажимает подбородок и ловко вливает дозу. Снова цокают языком. Обмазывают маслом, отдаленно напоминающим по запаху сандаловое. Надевают холщевую черную рубашку, которую уже кто-то носил. Поверх платок и абайю. Лицо закрывают плотной паранджой и выводят из дома.
Ничего не вижу из-за плотной сетки, опущенной на лицо, шею сдавливает туго повязанный платок, а ступни опаляет раскаленный асфальт.
Что происходит? Зачем? Инстинктивно кручу головой. Пытаюсь сорвать черные тряпки и оглядеться. Позвать на помощь или сбежать, пока еще не поздно.