Нильфешни из Хаоса - стр. 22
— Что, боишься соваться к желторотикам?
Он сразу узнал голос Нотхильдиса, даже не стал поворачивать головы. Еще несколько минут вслушивался в напряженную перепалку между студентами, но потом махнул рукой. Похоже, сегодня совсем не его день: куда ни сунься – везде облом.
— Если с ней Хель, то можешь не волноваться, - ни с того ни с сего сказал Нотт.
— Почему меня должны интересовать твои слова?
— Потому что в отличие от тебя, я был в Хаосе. Достаточно долго, чтобы немного понимать, как и что там происходит.
— Мне не интересны твои открытия, небеснорожденный. Если хочешь излить на кого-то приступ утешения, то, я слышал, в лазарете полно раненых. Попробуй поплакать вместе с ними, наверняка отпустит.
И все же Нотт не дал ему войти в зал – просто перегородил дорогу.
— Лучше отойди, потому что я очень ищу повод за что-то зацепиться, - предупредил Крэйл.
— Я видел Тринадцатую до того, как она стала такой… размазней, - Нотт выждал паузу, чтобы подобрать слово.
Уже за одно это шанатару отчаянно хотелось съездить ему по роже, но на отшибе сознания мелькнула мысль о том, что Дамиан точно не погладит их по голове, если два «преподавателя» вцепятся друг в друга на потеху студентам. И, опять же, не он ли только что сокрушался о том, что темные и светлые не могут найти общий язык даже перед лицом общей угрозы? Надо быть последовательным.
— Мне плевать, что ты видел.
— Тебе бы она точно не понравилась, - не унимался Нотхильдис.
И зачем все это? Нарочно нарывается? Глупо, ведь он может в любой момент вышвырнуть светлого придурка из дома – и пусть валит на все четыре стороны, то есть –познает все прелести житья в полуразваленном общежитии Дра’Мора, где очередь в туалет нужно занимать заранее.
— Назови мне хоть одну причину, почему я должен тебя слушать? – без интереса просил Крэйл. Просто чтобы убедиться, что у небеснорожденных в голове все тот же мусор.
— Потому что она собиралась убить Шаэдисов. Всех до единого, искоренить, как заразу. Я почти цитирую.
Ожидаемое желание, если вспомнить, для чего и как ее создали.
— Ничего нового, как я и предполагал.
— Ты понятия не имеешь, что оно такое.
Крэйл почти физически услышал, как где-то глубоко внутри высоко и жестко лопнула струна его терпения. Значит, вместо желторотиков, можно оторваться на этом светлом, у которого, похоже, напрочь отсох инстинкт самосохранения. С каким-то отрешенным садизмом он наблюдал, как собственные руки хватают Нотхильдиса за шиворот и тараном вбивают светлого в стену. Тот пытался отбиваться, но низкий рык в лицо поумерил его пыл.
— Послушай меня очень внимательно, светлая задница с ушами. Мне плевать на всех вас: на Эльхайм, на твою чокнутую подружку, на всех небеснорожденных в принципе. Есть только одна причина, по которой я терплю вас всех – Марори Шаэдис. Она слишком хороший человек, чтобы не видеть вашу гниль, и, вероятно, слишком наивна, чтобы верить хотя бы в возможность перемирия между нашими народами. Но я вижу всех вас насквозь. И поверь, никогда прежде я так сильно не был близок к тому, чтобы перегрызть кому-то глотку. В следующий раз, если захочешь мне что-то сказать, внимательно следи за языком, потому что я уже и так живу с клеймом убийцы, а вот у тебя совершенно точно нет запасной жизни.
Крэйл в сердцах еще раз приложил небеснорожденного спиной о стену, да так, что им на головы посыпался песок – и отпустил.