Никто об этом не узнает - стр. 15
– Ну как так можно? А если бы я не захотела идти на работу и не пришла? – Аллочка и сама услышала, как жалко и неубедительно прозвучала ее реплика.
– Никто бы этого не заметил, – хмыкнул ненавистный Явницкий.
На колкость она не отреагировала, знала, что нельзя вестись на его провокации. Надо оставаться спокойной, ибо с ним только начни нервничать – и он тут же с азартом доведет тебя до истерики. Подлец же!
– Но так нельзя, – крепилась она. – Ты же знаешь наши правила: без уважительной причины никаких пропусков…
– Ну считайте, что у меня есть уважительная причина, – лениво протянул он.
– Какая? – живо поинтересовалась Алла Геннадьевна.
– Не ваше дело.
– Так у него ж сестра приехала вчера, – раздался за спиной насмешливый голос Стаса Шилова. – Он, видать, ждал сестренку, волновался, готовился к встрече, не до уроков было…
Явницкий резко развернулся.
– Гляжу, Шило, она тебя самого как-то уж очень сильно разволновала. Вон как завелся, до сих пор никак не успокоишься.
– Да кто завелся-то? Мне вот просто интересно, с чего твоего батю на доярку-то потянуло?
– Так ты у него и спроси, – рявкнул Явницкий и подхватил сумку. А выходя из кабинета, явно намеренно толкнул Шилова плечом.
– Максим! Мы еще не закончили! – окликнула его Алла Геннадьевна, но тот даже не оглянулся.
Ужинали они втроем: отец с новоиспеченной дочерью укатил в ресторан. Решил пообщаться наедине. Максима такой расклад вполне устраивал, он бы с удовольствием не видел обоих хоть каждый вечер. А вот мать и Артем заметно расстроились.
– Это все Глушко, – сердилась мать. – Весь этот дурацкий спектакль – его идея. И ужин в ресторане тоже он придумал.
– Да и пусть, – пожал плечами Максим, – я хоть поем нормально, а то при этой чухонке кусок в горле застревает.
Парочка вернулась поздно, около десяти. Максим наблюдал из окна, как она выпорхнула из машины, в два шага догнала отца – тот вышел первым – и подхватила его под руку. Видимо, ужин провели душевно.
А спустя полчаса отец собственной персоной пожаловал к нему. Такое случалось крайне редко. Оба, не сговариваясь, старались избегать лишних контактов, тем более тет-а-тет.
– Как в школе дела? – спросил он, пристально разглядывая стены комнаты, будто тут впервые, затем кивнул на гитару. – Музыку свою забросил, что ли? Не играл давно… Чего так? Хорошо же получалось…
– Да ты уж прямо говори, что надо, – хмыкнул Максим, вольготно откинувшись в кресле.
– Эти вопросы меня тоже волнуют, – раздраженно отозвался Дмитрий Николаевич, но, помолчав, добавил: – Ладно. У меня к тебе небольшая просьба. Будь завтра дома к семи вечера.
– А что будет завтра дома в семь вечера? – насторожился Максим.
– Ничего особенного. Просто ужин в кругу друзей и близких. Я собираюсь представить Алену…
– А я тут при чем? – вскипел Максим.
– Но ты ведь тоже часть семьи… Кроме того, будет кое-кто из репортеров, так что… Надо показать, какая у нас дружная, культурная семья, как мы все хорошо приняли Алену, как рады ей…
– Но я ей ни черта не рад! Меня тошнит от нее. Почему я должен притворяться?
– Знаешь что, – отец наконец взглянул ему в глаза, – меня тоже многое не радует и очень многое не устраивает, я же терплю. А вот эти все твои шмотки, прибамбасы модные, «Фендер» твой, айфоны-айпады тебя радуют?