Никто не боится дождя в Нью-Вавилоне - стр. 4

Проект города-пирамиды носил рабочее название "Вавилонская Башня", но он прижился, и городу в свое время дали название Нью-Вавилон. Этот город, будто насмехаясь над жителями, олицетворял его систему. Это был шедевр архитектурной и конструкторской мысли, призванный побороть перенаселение мегаполисов – монументальная ступенчатая пирамида, полностью обеспечивавшая инфраструктуру, бесперебойное комфортное существование и места работы и жизни миллионов людей. Почему же это великолепие походило на насмешку? Да потому, что в саму задумку города была заложена классовая дифференциация – огромные, густонаселенные нижние ярусы были максимально компактными и функциональными: ульи рабочего народа, с четким разделением на сектора, в каждом из которых была своя инфраструктура – школы, детские сады, больницы, торговые центры. Дома врастали прямо в потолочные перекрытия, будто в серые бетонные небеса, прижимающие людей к земле. И чем ближе к центру яруса, тем меньше солнечного света могло проникнуть к людям, которым непосчастливилось там жить. Но, с каждым ярусом наверх, пространства и света становилось больше, а унылые улочки-тоннели превращались  в блестящие стеклянно-зеркальные пассажирские конвейеры, а серых, вечно торопливых человечков сменяли вальяжно плывущие по улицам, с иголочки одетые люди. Офисы корпораций находились на верхушке пирамиды, малонаселенной, почти всегда залитой солнцем, ибо часто облака так высоко уже не формировались. Они соседствовали с правительством, которое будто бы чувствовало себя неуютно среди ослепительного блеска центральных офисов воротил со своим сдержанным экстерьером. Снаружи было несложно понять, на какой из ступеней пирамиды начинались ярусы хозяев жизни: они блестели и сияли, словно окутанный облаками Олимп, на котором восседают небожители под самым носом у Господа Бога.

Улицы пирамидального города сильно отличались по мере приближения ко внешней стороне пирамиды. Двигаясь из ее центра – не важно, пешком или на транспорте в виде сети подвесных эскалаторов или электричек, в дневное время можно было проследить каждую стадию наступления «рассвета», от слабо сереющих стен до прямых лучей солнца, то и дело бросающих на поверхность бетонной утробы яркие полосы. Номер Семнадцать сменила несколько туннелей, и вышла к той части пирамиды, что освещалась дневным светом. Она прищурилась от непривычной яркости, и, порывшись в карманах, среди липких бумажек нащупала нетронутую конфету на палочке, развернула и положила на язык. Номер Семнадцать обожала эти леденцы. Они успокаивали и придавали ей непринужденный вид среднестатистической жительницы нижнего яруса. За всю дорогу от своей ячейки к краю пирамиды женщина сосчитала 12 полицейских дронов, успела стать свидетельницей очереди на туннельный поезд, и зашла в пахнущую на целый квартал кондитерскую, накупив конфет и печенья. Однако, эта дорога была самым простым отрезком ее пути к старому месту жительства. Здесь был выход вентиляционной шахты, которыми был пронизан пирамидальный город; он был закрыт огромной тяжелой решеткой, однако, рабочие не запирали техническую «калитку» ведь никому не пришло бы в голову туда залезть. Шахта была наклонена и вела к подножию пирамиды. Номер Семнадцать сделала несколько кругов неподалеку, считая в голове секунды, на протяжении которых решетчатый вход попадает в слепую зону полицейского дрона. От напряжения и подсчетов женщина не заметила, как конфета закончилась, а палочка упала под ноги. Но вот, на подлете очередного дрона, она прогулочным шагом подошла к решетке, и в считанные секунды, за которые его камеры разворачивались, открыла техническую калитку и нырнула в нее.