Никто, кроме нас - стр. 20
В сторонке, между офицерами и солдатами, пристроились пограничники. Эти почему-то держались обособленно, да и не признаёт их никто, никто не подходит, не жмет рук…
Скотч долго присматривался к ним. Сам не понимал – зачем?
А потом один из пограничников, сидящий спиной к основной массе народа, вдруг полуобернулся – и Скотч обомлел вторично.
Потому что профиль этот не раз созерцал на последнем маршруте «Экзотик-тура», гадая: кто же ты, человек-загадка?
Семенов. Живой-живехонький, хотя Скотч пребывал в глубочайшей уверенности, что Семенов сгинул во вражеском плену. Искатели перед тем как угодить на Табаску накопали нечто настолько важное, что шат-тсуры не поленились направить в погоню за ними целый флот. И Семенов попал к ним в лапы одетым в искательскую униформу. Если секрет находки так важен, скелетики ни за что не выпустят информированных людей, ни живыми, ни мертвыми.
Но ведь это не кто-нибудь, а Семенов! Скотч самолично видел, как он практическими голыми руками крошил в салат скелетиков-пустотников из какого-то элитного подразделения, да и вообще показал себя сущим суперменом. Неужели сбежал?
– Хлопцы, я сейчас, – сказал Скотч соседям.
Солянка, Валти, Литтл и Цубербюллер прервали разговор, но ненадолго, всего на секунду. Глянули на выбравшегося из-за стола Скотча, провели его взглядами, а затем вернулись к воспоминаниям.
Скотч неторопливо дотопал до стола с пограничниками, обошел его и только потом в упор поглядел на того, кого принял за Семенова.
Тот о чем-то увлеченно болтал с соседом, но посторонний взгляд почувствовал практически мгновенно. Поднял голову и уставился на Скотча.
Семенов. Точно, Семенов. Тоже похудевший, но в отличие от Валти теперь выглядящий старше, чем на Табаске. И шрам на щеке появился.
Шагнув раз, другой, Скотч приблизился к самому столу. Пограничники разом умолкли и все как один сконцентрировали внимание на Скотче.
– Семенов? – неуверенно спросил Скотч.
– Что-что? – переспросил «Семенов».
Он выглядел так невинно и вопросительно, что Скотч уже готов был признать ошибку. Но лицо и глаза! Лицо и глаза Семенова! Сто процентов!
– Семенов, ты меня что, не узнаешь?
Пограничник с сомнением покосился на соседей, потом снова поглядел на Скотча.
– Я не Семенов, браток. Извини.
И тут до Скотча наконец дошло: Семенов же какой-то там спецагент-разведчик. Он вполне может быть на задании – под другой, разумеется, легендой, нежели на Табаске. По сути дела Скотч узнал не человека, а одну из масок.
А главное – агентам после заданий вытирают память. Телесно это, возможно, тот самый Семенов, с которым плечо к плечу шли сквозь джунгли и дрались со скелетиками. А вот память у него уже другая. Все стерто: и Табаска, и Скотч, и спутники… А вместо – воспоминания о совершенно другой жизни. Или вообще черная бездонная пустота.
Скотча чуть не передернуло. Как жить с таким в душе? Ужас…
– Простите, – пробормотал он. – Я обознался…
Повернулся и быстро зашагал к своим.
– Что там? – спросил Валти, когда он вернулся к столу с приятелями.
– Да так… – вздохнул Скотч. – Показалось…
И почти мгновенно вдруг всплыло отчетливое, как видеозапись воспоминание: Табаска, раннее-раннее утро, оглушенный и подавленный гибелью части подопечных туристов Скотч, пехотинцы в полной боевой выкладке, офицер в чине капитана, канонир; канонир говорит Семенову: «Полковник Попов тобою очень доволен!», тихий гул зависшей поодаль платформы…