Никому не скажем - стр. 21
Включив на громкую, нервно глажу дельфина и слушаю длинные гудки в трубке.
– Что-то случилось, маленькая? – тепло и по-доброму спрашивает папа. Один, наверное, у себя в кабинете, вот и напоминает через слова, как он на самом деле меня любит.
– Алиса приехала, – чувствую, как голос дрожит сильнее.
– Твою мать… – выдыхает он. – Она у нас, что ли?
– Да, – всхлипываю, не в силах больше держать эмоции внутри.
– Чего ей надо? – его голос перестал быть тёплым. Сейчас об него можно порезаться.
– Поговорить с вами и Захаром. Мама с ней на кухне, – сдаю любимую родительницу. – Пап…
– Ч-ч-ч, ну ты чего, детка? Не реви, – он старается быть мягче. – Разберёмся.
– А можно её просто выгнать? Желательно сразу в аэропорт. Ты же можешь?
– Стась, давай я с мамой сейчас поговорю, ладно? Потом приму решение. А ты прекращай слёзы лить и садись заниматься лучше. Сейчас твои мысли должны быть только об учёбе. С остальным разберутся взрослые.
– Да я тоже взрослая! – подпрыгиваю на кровати.
– Взрослая, – снисходительно и с улыбкой. – Всё, детка, мне пора. Не грусти. Маме наберу сейчас.
Ложусь на кровать в обнимку с плюшевым подарком Захара. Слышу, как у мамы звонит телефон. Как она проходит мимо моей комнаты, уже разговаривая с отцом. На меня вдруг впервые накатывает ощущение, что я тут чужая. Оно такое болезненно-острое. Зарождается в животе и расползается по всему телу.
Это ведь моя семья, у меня другой нет. Я их очень люблю и знаю, они меня тоже, но вот в этой ситуации кажется, что меня отделили от семьи, отодвинули в сторону. Они же сами всё решают, они все взрослые, а меня отправляют делать уроки, будто мне семь. Наверное, чтобы не мешалась.
Если бы я не смотрела на дверь, вряд ли бы услышала, как в комнату заходит мама. Она тихо подходит к кровати, садится рядом и гладит меня по волосам.
Дурацкое ощущение сразу проходит.
Нет, не чужая я здесь. Сквозь слёзы вижу это в её глазах. И мне становится стыдно за то, что такое пришло в мою дурную голову.
– Алиса ушла, – сообщает мама. – Вечером должна вернуться.
– Мам, – рвано выдыхаю, – ты забыла, как Захару было плохо? Ты забыла, сколько его ломало? Зачем?
– Не плачь. Я всё очень хорошо помню. И моё сердце обливалось кровью вместе с его. Но ты… – она грустно улыбается, – Ты пока не понимаешь. Такая любовь не проходит, не оставляя следов. И ещё человек имеет право на второй шанс.
– Она предала! Она не заслуживает! – крепче прижимаю к себе дельфина.
– Жизнь, она такая, малыш. Захар уже большой мальчик. Пусть он разберётся с этим сам. Я не одобряю визит Алисы, но считаю, что лучше так.
– Как лучше? Кому? Ему не будет лучше!
– На виду, Стася. Лучше, если мы с отцом знаем, что Алиса здесь, и сможем поддержать Захара. Чем они бы встретились тайно, и мы бы потом не понимали, от чего его лечить. Напоминаю, твой брат теперь взрослый. Он может просто закрыться и ничего не говорить. Это гораздо хуже. Ну всё, не реви. Чего ты заранее его хоронишь? Если отболело и он отпустил, будет просто разговор, и Алиса вернётся домой.
– А если нет?
– Это его выбор, Стась.
– То есть ты отдашь своего единственного сына этой? – киваю на закрытую дверь своей комнаты.
– Что значит «отдашь»? Он же не вещь, чтобы им другие распоряжались. Папа обещал сорваться с работы пораньше и встретить Захара возле Академии.