Никому не говори - стр. 6
Элли не требовалось объяснение санитара по поводу признаков расстройства, связанного с питанием.
– У нее дряблая кожа. Вероятно, это первое, что бросилось в глаза санитару.
– После смерти кожа всегда становится дряблой.
Хэтчер заглянула в приоткрытый рот покойной.
– Не только это. Смотри, как раздулось ее лицо, хотя в зоне глаз оно худое. И зубы у нее серые. Эта девушка определенно вызывала у себя тошноту.
Она вышла из ванной, подошла к кровати, наклонилась и прочитала написанную от руки записку, прислоненную к подушке. С первого взгляда было видно, что она далась ей нелегко. Многие слова были зачеркнуты.
Я знаю, что должна любить свою жизнь. Но иногда я ненавижу ее… Мне постоянно твердят, что мне повезло, но в действительности моя так называемая привилегированная жизнь причиняет мне боль… Мне больно думать о том, что я никогда не стану тем человеком, каким должна была бы стать. Мне больно ощущать одиночество каждую секунду, даже когда меня окружают люди.
Бедная маленькая богатая девочка.
Последняя фраза подводила черту:
«И вот поэтому я решила покончить с собой».
Элли дала Рогану возможность прочитать записку самостоятельно и быстро прошлась по верхнему этажу. Аптечный шкаф был забит новомодными препаратами для ухода за волосами и кожей, но какие-либо прописанные врачом транквилизаторы и лекарства, содержащие наркотические вещества, отсутствовали. Имелась лишь упаковка противозачаточных таблеток, прописанных Джулии Уитмайр. На ночном столике лежали заколки для волос и стопка журналов. Верхний ящик платяного шкафа был заполнен дорогим нижним бельем «Ла Перла», более уместным в студии, где снимаются эротические фильмы, нежели в спальне старшеклассницы. В холодильнике не обнаружилось ничего, кроме двух упаковок моркови для детей и бутылки нежирной заправки для салата. Шкаф был заставлен бутылками с вином и крепкими напитками.
Роган вошел в кухню вслед за ней.
– И что ты думаешь по поводу всего этого? – спросил он.
– Похоже, вызывая рвоту, она уже больше не могла причинять себе достаточно мучительные страдания.
– А что ты там говорила насчет чувствительности?
– Хотя об этом и неприятно говорить, но мне совершенно ясно, что она использовала эти вещи в определенных целях.
– На записке даже имеются пятна от слез, – сказал Джей Джей.
– И тем не менее я заметила, что ты не прикасался к записке. Как и я.
– В этом не было необходимости. Я сделал себе лазерную коррекцию – теперь мои глаза сияют, словно алмазы, и фокусируются, как лазерные лучи.
Хэтчер закатила глаза, не знавшие лазерной коррекции.
– Ты понимаешь, о чем я. У этих идиотов пунктик насчет богачей. Я не знаю, кто та женщина, которую мы выставили отсюда, но она явно достаточно состоятельна, чтобы иметь такой дом, и достаточно могущественна, чтобы устанавливать собственные правила касательно того, где ей находиться и какого рода детективы должны расследовать гибель ее дочери.
Их разговор прервал высокий лысый человек в медицинском блузоне. Роган скосил глаза в сторону Элли, и это было сигналом того, что «бильярдный шар» ему знако́м, но он забыл его имя.
– Джинджер, – произнесла она с улыбкой.
При первой встрече «бильярдный шар» назвал ее Блонди. Никак не прокомментировав этот пассаж, она назвала его в ответ Джинджером. С тех пор он всегда приезжал по ее вызову в рекордно короткое время.