Николай Кузнецов. Строптивый ставленник Сталина - стр. 11
Николай Кузнецов становится слушателем военно-морского училища 20 сентября 1922 года. Для мальчишки из забытой богом и людьми архангелогородской деревни это уже само по себе было огромным достижением. «Итак, моя мечта – навсегда связать свою судьбу с флотом – обрела реальность, – вспоминал он на склоне лет. – Желтое здание бывшего Морского корпуса стало моим домом…» И он был полон решимости стать лучшим из лучших. С первого до последнего курса он всегда был первым по успеваемости, активно занимался общественной работой, на что обращали тогда особое внимание.
Начальники Военно-морского училища за время учебы Кузнецова менялись постоянно. В 1922–1924 годах им командовал Е.Ф. Винтер, в 1924–1926 годах – Н.А. Бологов, в 1926–1930 годах – Ю.Ф. Ралль. Все трое – из бывших царских офицеров флота. Причем последний впоследствии станет подчиненным у своего бывшего курсанта.
Военно-морское училище являлось преемником знаменитого Морского корпуса. Подавляющее большинство преподавателей составляли бывшие царские офицеры, которые, хочешь не хочешь, привносили в образование старые флотские традиции. Наставники были весьма опытные. Так, например, штурманское дело преподавали известные специалисты того времени Г.И. Шульгин и М.М. Безпятов. Общеобразовательные предметы в училище читали маститые профессора Петрограда, в их числе знаменитый математик профессор Ляскоронский. Выбор был большой, так как помимо зарплаты преподаватели училища получали еще и приличный продпаек. Да и сама атмосфера в училище побуждала не только к изучению героической истории флота, но и уважению к ней.
Военно-морское училище имени М.В. Фрунзе. Фото 20-х гг. Из фондов ЦГА ВМФ
Приведем выразительные воспоминания курсанта военно-морского училища 20-х годов:
«Актовый зал, один из самых больших залов Петрограда, сам по себе был произведением искусства. Стены украшены барельефами и росписями на темы военно-морского торжества с неизменной военно-морской атрибутикой. Зал завершался огромной моделью парусного брига, занимавшей всю короткую сторону зала и поднимавшей клотики мачт к потолку. В середине длинной стороны зала бронзовая фигура основателя училища – Петра I. Точно такая же статуя стояла в Шлиссельбурге, а может быть и сейчас стоит, и в Архангельске. В один прекрасный день на пьедестал этой статуи поставили бюст Ленина. Славы Владимиру Ильичу это не увеличило, но зал терял часть своей прелести. Над залом возвышались хоры. В мое время на этих хорах два раза в неделю во время обеда играл отличный духовой оркестр училища. Играли отнюдь не одни марши и вальсы, но и классическую музыку. При этом на столах обедавших курсантов выкладывались листочки с краткими разъяснениями и подробностями, относящимися к исполняемому произведению и к его автору. Так нам прививали хороший вкус и кое-какую музыкальную грамотность. В этом зале ежедневно в течение трех лет мы пили горячий обжигающий чай с горячими, только что из печки, сайками. Чай был горячий, потому что ждал он нас в медных тяжелых чайниках, отлично аккумулирующих тепло. В тяжелых медных бачках подавались и обеденные блюда – первое и второе. И тоже никогда они не были холодными. На чайниках и бачках неизменно красовался адмиралтейский якорь и год вступления чайника или бачка на службу. Недаром была поговорка – «служить вам, как медному чайнику – без срока!..» Наше ротное помещение – это очень большой зал, в котором вдоль стен расставлено 120 конторок. Настоящих конторок, какие в свое время были в мелких лавочках. Конторка с наклонной откидной крышкой. На внутренней стороне крышки расписание занятий и портреты близких людей. В конторке вполне умещаются все учебники данного курса и вообще все личное имущество, не относящееся к одежде. Конторка – это твой дом в казенном помещении. За конторкой делались уроки, готовились к экзаменам, писали письма. Здесь же была и личная библиотечка, если она была»