Николай Булганин. Рядом со Сталиным и Хрущевым - стр. 15

Революция 1905–1907 годов взбудоражила общество. Настропалила пролетариев на изменение своей судьбы, крестьян заразила мечтой о земле, буржуа – жаждой власти и наживы, а интеллигенцию обрекла на шатание, бесконечные споры, атеизм, поиск через творчество истины, которую найти было невозможно…

Всплеск революционных настроений захватил и Нижний Новгород. А Первая мировая война поднимала то волну патриотизма, то волну нигилизма. Всё это коснулось булганинского поколения, которому пришлось потом многое расхлёбывать.

Сотоварищ Николая Булганина по учёбе, реалист Александр Маркеллов, впоследствии ставший популярным цирковым артистом, рассказывает о себе и своих сокурсниках такой эпизод; были тогда они ещё в реальном училище на первых годах обучения.

«Забастовка – это было самое распространённое в то время слово. Как же забастовка могла пройти мимо меня! В Сормове забастовка. То там, то тут слышишь: «Забастовка!»

Мне на ярмарке в магазине «Любая вещь на выбор 20 копеек» купили коробку с каучуковой разборной азбукой…

В большом распространении в те далекие времена были прокламации. Их передавали из рук в руки, зачитывали до дыр. Больше всего меня в этом деле прельщала конспирация, с которой читались эти прокламации. И вот, при помощи своей «типографии» я решил напечатать свою прокламацию. Но что напечатать? После долгих раздумий я решил, что напечатать нужно призыв к забастовке. Разрезав несколько тетрадей на мелкие куски, я набрал текст и ночью, когда все спали, с таинственным видом заговорщика с большим трудом, в несколько приёмов, отпечатал сотни две бумажек:

Так в четыре строки была напечатана моя первая прокламация. Теперь осталось не менее трудное дело – распространить.

Во время общей молитвы мне удалось незаметно выскользнуть в коридоры и там разбросать мои листовки. Удалось также забросить их в классы на парты. Меня никто не заметил. В коридорах и классах тотчас же обнаружили листки, стали их подбирать. Вездесущий инспектор вместе с классными наставниками бросился их отбирать, но ученики их старательно прятали, и только самые трусливые отдавали их в руки учителей.

Сенсация! Призыв к забастовке! Кто же это сделал?! Розыски не дали результатов, решили, что это сделал кто-то из старшеклассников. Мне очень хотелось, чтобы мои одноклассники знали, что это сделал я. Но говорить об этом никому нельзя. Немедленно дойдёт до директора – и исключение из училища обеспечено! И я ходил, повторяя с гордостью: «Кто же это сделал?! Вот герой! Это действительно герой!» Мои прокламации наделали много шума внутри училища, подняли много разговоров в семьях, а так как такие каучуковые типографии были у большинства учеников, то родители велели их выбросить. Но разве выбросишь такую замечательную вещь?!»

Именно в реальном училище, где, наряду с просвещением, техническими науками, распространялась неизбежная революционная пропаганда, Николай Булганин увлёкся политикой. Трудно представить, чтобы реалист Булганин штудировал с карандашом в руках или конспектировал «Капитал» Маркса, но революционный настрой можно было почерпнуть из русской литературы, из газет, включая запрещённые и всё же в какой-то мере доступные для молодых людей. А главное – востребованные ими. Когда ещё побудешь революционером, бунтарём, если не в молодости!