Никого впереди - стр. 91

– Три месяца не такой большой срок, чтобы разобраться, шутит девушка или говорит всерьез?

– Девушка говорила всерьез, но делала вид, что шутит. Но чтобы это узнать, совсем необязательно будить ее в такую рань.

– Не сердись, тебе это не идет. Все прозаичней… и серьезней. Вчера госкомиссия приняла наш новый жилой дом. Первый за последние три года. Ежиков предложил мне квартиру. Холостому – «однушку», женатому – «двушку». Следующей сдачи придется ждать как минимум столько же. Заседание профкома послезавтра. Юристы все это называют «вновь открывшимися обстоятельствами», а химики – катализатором.

– Юрка, я уже точно проснулась и вроде бы все понимаю. И, конечно, этому лейтенанту запаса говорю «да». Но не соображу, то ли мне при этом радоваться, то ли обижаться.

– В основном радуйся. Но обижаться тоже имеешь право. За предложение руки и сердца по расчету. Всего-то за одну комнату. Целую! Вечером позвоню, и поговорим подробнее.

Второй раз за эти сутки Брюллов набрал телефон Ирины около десяти вечера.

– Иринка! Ты за шестнадцать часов не передумала?

– А мне еще и думать позволено, свет очей моих?

– Не только позволено думать, но и решать – в какой форме доводим наше решение до родителей и где подаем заявление?

– Из этой же серии деликатных вопросов ты забыл еще один: мне оставаться Вороновой или переименоваться в фон Брюллову?

– У нас в семье к этому отношение ровное. Мама на своей девичьей фамилии, и я не замечал, чтобы папу это волновало. Поэтому поступай, как тебе комфортнее.

– Начинаешь совместную жизнь с того, что бремя принятия решения взваливаешь на хрупкие женские плечи?

– Не печалься об этом. Даже самое трудное решение принимается легко, когда оно вынужденное.

За какие-то полторы недели целый пакет протокольных и этических проблем остался позади.

Старшие Брюлловы и Шпагины в общих чертах догадывались о командировочном флирте своих чад. И те и другие относились к нему как к неуправляемой с их стороны, очередной и бесперспективной забаве своих взрослых детей. Объявление о преобразовании забавы в серьезное занятие с сопутствующими штампами в паспортах, изменением места работы и даже жительства вызвало у родителей одинаково противоречивую реакцию. Облегчение в связи с прекращением затянувшегося холостяцкого и, особенно, незамужнего статуса вполне созревшего ребенка. И вместе с тем некоторое разочарование в его (ее) выборе.

Нет, и по внешним данным, и «по анкете» все было нормально.

Но разочарования, небольшие по объему, но разнообразные по ассортименту, присутствовали у каждой из сторон. Если бы контрразведка позаботилась установить в генеральской квартире «прослушку», она бы зафиксировала несколько сказанных шепотом фраз:

– Мало ей мужиков в Москве оказалось.

– И что она будет делать со своими тремя иностранными языками в закрытом городе?

– Мы люди без предрассудков, но лучше бы «пятая графа» была без экзотики.

– Мягковат он для Ирки. Будет она из него веревки вить.

Тексты, звучавшие в то же время на левом берегу Камы, были иными, но столь же драматичными:

– Капризнее генеральских дочек бывают только маршальские.

– Московские розы уральских заморозков не переносят.

– Свеженькие нетоптаные третьекурсницы табунами ходят, а тут свет клином сошелся на разведенке. Спасибо, что не с готовыми внуками.