Никогда не кончится июнь - стр. 26
Перед тем, как врата царства, впустив меня, бесшумно закрылись, я успела поймать ускользающую мысль: может быть, сегодня опять прилетит бабочка?..
И мне показалось, что я слышу ее тихий, летящий шепот, будто сотканный из шелка:
– Даша, Даша…
Я потянулась было за ее мелькнувшим в окне крылом, как вдруг бабочка рявкнула Степиным голосом:
– Даша, Даша!
Я распахнула глаза и увидела перед лицом сеть веснушек и удивленные глаза подростка.
– Это ты ночью на гитаре играла?!
Вопрос заставил меня недоуменно приподняться в постели, и я увидела, что за окном разгорается яркий солнечный день.
– Что?..
– Я сквозь сон слышал звуки гитары. Ты что, не наигралась еще своих прелюдий?
– Каких прелюдий? Ты что, с потолка упал?
И мы оба, не сговариваясь, посмотрели на гитарный футляр, стоящий у подножия кровати.
И у меня екнуло сердце.
Потому что он стоял как-то не так, как я обычно его ставлю.
– Я его не трогала… – шепнула я.
– Но я же слышал… – произнес Степа, почему-то тоже шепотом.
Я вытащила из-под рубахи ноги и спустила их на пол, косясь на потертый от таскания по корпусам училища футляр.
Один замок его был раскрыт и смотрел на меня своим разинутым ртом.
– Ты передвигал его? – медленно спросила я у Степы.
– Не-ет… Я вообще к нему не прикасался. Я думал, ты ночью играла. Между прочим, весьма романтично… Тихая ночь, луна и звуки гитары – такие тоскливые, что аж душу свело… Только спать очень мешали.
Я внимательно посмотрела на парня. Потом на приоткрытый футляр.
И вчерашняя щемящая тоска вновь пролилась в душу, разрывая радостное летнее утро.
…И звуки тоскливые-тоскливые…
– А где ноты? – вдруг спросила я.
– Какие ноты?..
Вот остолоп!
– Ну те, что дядя написал!
– Ноты?.. Так я их выбросил!
– Как выбросил?! – И я вдруг почувствовала, что потеряна очень важная нить к разгадке того, что мне следует исполнить.
– Ну как-как! – внезапно рассердился Степа. – Ты же сказала, что не будешь их играть! А мне-то они зачем?.. Наоборот, после этого некоторое время было спокойно…
– Когда выбросил? – уныло спросила я.
– Вчера еще к бачку отнес. После вашего свадебного шествия, – последние слова Степа произнес довольно едко.
Неожиданно я разозлилась.
– Дурак!
– Сама дура! – не остался в долгу Степа.
Не сказав больше ни слова, я схватила с кровати одеяло и накинула его Степе на голову, а сама стала быстро натягивать джинсы и майку.
Когда Степа стащил с головы одеяло, я уже бежала по лестнице вниз. «Больше никаких ночлегов вне собственной спальни», – поклялась я, с глухим стуком ставя футляр в прихожей своего покинутого жилища, и почувствовала некоторое успокоение.
С легкой ностальгией, будто не была дома очень давно, я вдохнула его родной запах. Как же здесь уютно!
Взгляд упал на тумбочку, и перед глазами возник клочок сероватой бумаги. Я вздрогнула.
Это было извещение на посылку.
От него почему-то повеяло холодом.
Может, не получать ее?..
Сделать вид, что не было никакого извещения…
Но извещение приковало к себе взгляд, словно умоляя получить то, что прислано неизвестным.
И снова тяжесть объяла мое сердце.
Вздохнув, я сунула клочок в карман и отправилась на почту.
Отстояв огромную очередь из получающих пенсию и оплачивающих коммунальные услуги, я оказалась, наконец, перед узколицей дамой в позолоченных очках.
– Следующий! – каркнула она и, уткнувшись в компьютер, вытянула вперед руку и нетерпеливо повертела пальцами. Проявив небольшую смекалку, я всунула извещение в вертящиеся в окошке пальцы. Некоторое время работница почты, нахмурившись, не отрывала взгляда от монитора, изучая какие-то таблицы.