Никогда не кончится июнь - стр. 23
– Не лезь! – Димка ухватил меня повыше локтя и тут же более мягко добавил: – Нам же сказали… А то деньги отберут.
Я вырвала руку и опустилась на стул, по-прежнему не слыша никаких звуков, кроме собственного дыхания, и необъяснимая тревога перехватила горло.
Димка, казалось, ее не разделял. Он спокойно достал скрипку и пробежал пальцами по струнам. В гробовой тишине эти звуки резанули по ушам.
– Позанимаемся? – И голос его глухо взлетел под низкий потолок.
Не сказав ни слова, я начала распаковывать футляр.
Глава двенадцатая
– Без одной минуты двенадцать, – наконец, взглянув на часы, произнес Димка.
Я прижала к себе гитару и ноты и покосилась на дверь в углу.
И вспомнила свое нежелание ехать в это кафе, больше похожее на сомнительную гостиницу.
С другой стороны по-прежнему не доносилось ни звука.
– Ну, с Богом… – И скрипач уверенной рукой открыл дверцу.
Оттуда хлынул резкий слепящий свет. В первое мгновение парень отпрянул, но тут же, прикрыв глаза ладонью, шагнул вперед.
Я двинулась по его следам.
Если бы не украденные деньги…
– Осторожно! – шепнул Димка, и я увидела, что освещенная яркими прожекторами сцена совсем маленькая, и я, задумавшись, чуть было не поставила ногу мимо нее, в невидимую пустоту.
Потому что зал тонул в полной темноте. Я видела только сцену и ее обрывающиеся края.
Посреди сцены стоял стул – видимо, для меня. Двигаясь как во сне, я села, поставила ногу на скамеечку и в ужасе почувствовала, что руки меня не слушаются.
– Начинай… – шепнул Димка.
Я подняла глаза, и они глотнули мрак – словно я вышла в беззвездную ночь за околицу тихой деревни, откуда видны далекие кресты кладбища…
– Даша, начинай! – шепнул скрипач чуть громче.
И я тронула уползающие из-под пальцев струны. Через пару тактов вступил Кортнев, и уже знакомая мелодия танго поднялась над сценой, то рассыпаясь дождем, то расцветая пересекающими небо огненными молниями, и как будто даже немного развеяла тьму.
Не смотреть по сторонам…
Димка не смотрел.
И я не смотрела.
Все равно ничего не видно.
И еще такое ужасное ощущение, что здесь вообще никого нет. Звуки разрезали мягкую и густую тишину. Постепенно руки обрели уверенность, и музыка полилась с такой пронзительной болью, что на лбу у меня выступил пот. Скрипка, словно на коленях моля о чем-то невозможном, щемящей нежностью пронзила пространство, и вот я снова вижу бегущую девушку… юношу, чей голос рвет сердце…
Рука дрогнула, и последний аккорд я плеснула мимо нужных нот, в жутком диссонансе с Димкой.
А он, кажется, «уехал» куда-то еще раньше меня…
Дрожа как осиновый лист, я поднялась и склонила голову в поклоне перед невидимыми зрителями. Гитара зацепилась за шлейф и глухо стукнулась о пол сцены.
Ни хлопков, ни вздохов, ни даже дыхания.
Но…
Какая-то темная волна накатила на меня из зала.
Есть что-то другое.
Незримое присутствие.
Потусторонний конвой, держащий меня под прицелом.
Вдруг, совершенно внезапно, я почувствовала, ощутила кожей, что они есть. Что зал буквально набит людьми. Я каким-то другим зрением увидела их глаза.
И глаза эти были страшны…
– Пошли!.. – зло зашептал Кортнев, и я, уцепившись за его рукав и едва не теряя сознание, неверными шагами вышла обратно в крошечную гримерку, больше похожую на загон для скота.
– Ты что, испугалась, что ли? – весело спросил он, укладывая скрипку. – Ой, я уже столько на своем веку повидал! Каждый по-своему прикалывается!