Никогда не целуй маркиза - стр. 3
– Милорд, с вами вместе живут ваши братья и сестра, а я живу один, – добавил он.
Значит, братья и сестра… В глазах общества наличие в доме родственников смягчало ситуацию, но на самом деле все было совсем не так. Как раз вчера Энтони вернулся из Кембриджа, а уже сегодня отправился в местный паб «Свинья и свистулька» и, вероятно, уже затащил в постель какую-нибудь служанку. И теперь ему, Джеймсу, придется следить за тем, чтобы этот молодой наглец не попытался совратить девушку, оказавшуюся у них в доме.
«Попытался? Проклятье!» Да стоит только его брату посмотреть на эту девушку – у него тут же потекут слюнки. Она ведь очень хороша собой – потрясающие зеленые глаза, красивые чувственные губы и пушистые каштановые волосы с золотистым блеском…
– Сколько времени потребуется для ее выздоровления? – спросил маркиз.
Доктор ненадолго задумался, потом пробормотал:
– Трудно сказать, сэр. Травмы головы дают непредсказуемые последствия. Возможно, потребуется неделя.
«Неделя?!» Это значительно дольше, чем ему хотелось бы.
– Вы узнали, есть ли у нее родственники? Откуда она приехала?
– Когда она пришла в сознание, то спросила только о своей вуали. Мне кажется, она потеряла ее во время драки. Потом сказала, что ей срочно нужно в Лондон, и потребовала отправить ее туда прямо сегодня. А когда я сказал ей, что ехать никак нельзя, она пришла в ярость. Пришлось дать ей настойку. И теперь она спит. – Доктор поклонился и, не сказав больше ни слова, удалился.
Джеймс тяжело вздохнул и потянулся к финансовому отчету, прибывшему этим утром от его деловых партнеров Саймона Адлера и Хейдена Уэстфилда.
Внезапно дверь отворилась и вошел Джорджи, самый юный и наименее беспокойный из его родственников.
– Ты почему не в классной комнате? – строго спросил Джеймс.
Его восьмилетний брат уселся в кресло рядом со столом и, болтая ногами, сообщил:
– Мистер Харкинс задремал во время урока математики. Он так храпит, что у меня голова разболелась.
Маркиз откинулся на спинку кресла и провел ладонью по подбородку. Харкинс действительно очень постарел и уже не мог учить, но Джеймсу не хотелось отправлять его на пенсию. У старика не было семьи, и без работы он просто пропал бы. Харкинс много лет служил у них в доме и когда-то учил его, Джеймса. Учил он и проказника Энтони, из-за которого начал седеть раньше времени. Нет, старика нельзя было увольнять.
– Какое арифметическое действие вы проходили?
– Умножение на пять. – Джорджи наморщил нос.
Джеймс встал и потрепал мальчика по голове.
– Ладно, хорошо. Беги и принеси тетрадь и карандаш. Будем заниматься вместе.
Через мгновение Джорджи выскочил из комнаты, но дверь тут же открылась вновь, и в кабинет расхлябанной походкой вошел Энтони. Одежда на нем была в беспорядке, и это значило, что с ним что-то произошло. Этому распутнику очень повезет, если до достижения совершеннолетия он не подцепит французскую болезнь – или если его не сразит пуля какого-нибудь разъяренного мужа.
Энтони шлепнулся в кожаное кресло, в котором только что сидел Джорджи, и проговорил:
– Джеймс, слышал бы ты, какую чушь говорят о тебе в «Свинье и свистульке»!..
Маркиз промолчал. И начал массировать затылок. Что ж, можно было представить, какие о нем ходили сплетни…
– Говорят, когда выступала суфражистка Беатрис Уолкер, ты пришел в такую ярость, что толкнул какую-то девицу и сбил ее с ног, – продолжал Энтони. – Возмутительно, верно? Представляешь, о чем шепчутся обитатели этой глуши?!