Никчемный муж - стр. 4
Неожиданно, слышу голос Судислава:
– Богданка!
Оглядываюсь, вижу ненаглядного и бегу к нему навстречу! Хочется обняться, прижаться, пожаловаться…
Но просто останавливаюсь напротив – люди смотрят. Обнимание с княжичем – это не задранный подол. Не стану его позорить!
– Богдана! – повторяет Судиша, тоже не подходя близко – Ты не переживай! Он же не муж, а так…
Делает шаг, и говорит в полголоса, почти шепотом:
– Я буду приходить к тебе! Да что приходить – уходить от тебя не буду! Зиму переждем, а весной опять поход! Вместе отправимся!
Смотрю в любимые синие глаза, полные сочувствия и печали…
Красив Судислав! Высоченный, больше меня, плечи широченные! Мышцы как каменные булыжники! Руки сильные, ласковые – мне ли не знать…
Лицо приятное, круглое, как ясно солнышко! Кудри светлые до плеч, а борода и усы темные… Красив мой Судиша! Только… мой ли?
– Как скажешь, княжич! – бормочу, сдерживая слезы, и иду мимо…
Плачу я своей светелке, обнявшись с Айкой.
– Горе-горькая я, да горемычная! – вою.
– Надоела да надоскучила родному батюшке! – подвывает Айка.
И вдруг говорит:
– Ну хоть жених молодой! Не дед старый!
– Что вы заладили – молодой, молодой! – возмущаюсь я, всхлипывая – Лучше бы и старый, да нормальный!
– Скажешь тоже! – спорит подруга – За старика замуж! Да я лучше в петлю, чем…! А Мирко нормальный! Высокий…
– По плечо мне! – перебиваю ее.
– Ну не по плечо, не наговаривай! – продолжат Айка – Вот по сюда, наверное!
И тыкает мне над ухом.
– И тощий! – заявляю я, вытирая слезы и сопли.
– Так голодает! Объедками питается. Откормишь!
– Еще чего! Голодом заморю, проклятого!
– И лицом пригож…
– Пф-ф! Ага, пригож! Как девка! Даже борода не растет!
– Ну… Может, он колдун! У колдунов бороды не растут!
– Еще не хватало! – пугаюсь я.
– Да не, не колдун! Был бы колдун – утек бы уже! Обернулся бы птицей и улетел! – успокаивает подруга и добавляет – А то, что он полонянин, заложник, и положение имеет хуже курицы – так-то не его вина!
– Ага, моя! – мрачно говорю я.
– А родился-то он княжичем! – с некоторым укором, будто соглашаясь с моим утверждением, произносит подруга, и добавляет – Не нам с тобой чета!
– Поговори у меня! – рявкаю я, и спрашиваю – Что ты за Мирко заступаешься? Сама, что ли, замуж за него хочешь?
– Я бы не отказалась! – заявляет Айка – Да кто ж мне позволит!
Испугавшись, что сболтнула лишнего, переводит разговор:
– Пойду узнаю, что там с баней!
– Погоди-ка! – говорю, вспомнив наказ князя – Иди скажи, чтобы Мирко в баню отвели!
– Ага! – кивает подруга.
– Пусть спину хорошенько потрут! Пусть кожу сдерут! Или кипятком ошпарят! Так и скажи!
– Ага! – снова соглашается Айка, и убегает выполнять поручение.
А я продолжаю страдать и сетовать на свою судьбу.
Моя мамонька умерла, когда я еще маленькая была. А тятенька был воином, князевым дружинником. И меня ростИл, как воина, как мальца. Оставить меня было не с кем, и отец брал с собой в походы. И Борислав Судишу с собой брал. Так что, мы с княжичем дружны с детства.
Погиб тятенька, когда мне исполнилось десять годков. Погиб, закрыв собой князя от вражеской стрелы. И взял меня Борислав в семью, назвав дочкой.
Жизнь моя почти не изменилась – походы, а в перерывах ратная подготовка.
Потом, княгиня-матушка взялась за мое воспитание – велела носить сарафан, и принялась учить женским премудростям, женскому поведению, скромности и послушанию – готовить к замужеству. Все это мне не особо нравилась, но матушка была строга – бывало, меня даже пороли. Так что, и женской работе я научилась. Но в походы все равно ходила, с соизволения батюшки, только теперь с Судиславом – он возглавлял рать.