Ниенна. Берендеево проклятие - стр. 17
– С детства, – Ингвар делал вид, что смущается столь пристального внимания к своей скромной персоне. – Дар-то у меня не сразу пробудился, а у младших брата и сестры зато был изначально. Меня же соседушки обзывали безруким. Я сперва обижался, а потом решил, что докажу обратное. Служил подмастерьем у деревенского кузнеца, потом, через восемь лет, устроился мастером и потихоньку научился…
Конечно, бумажные писаки через несколько дней тиснули в печать историю о талантливом юноше, поразившем своим мастерством самого короля, и его очаровательной невесте-некромансерке. Еще и приукрасили, как водится. Дальше всех от истины оказались королевские газетчики, некстати вспомнившие историю с волкодлаком, что случилась чуть больше года назад, и сочинившие романтичную чушь, в которую поверили бы только наивные барышни. Дескать, напало чудовище на двух чародеек, возвращавшихся с практики и потому весьма уставших, и едва их не пожрало. А спас девиц проезжавший мимо молодой кузнец с чародейским даром, который, едва завидев опасную тварь, метко пальнул в неё огненной стрелой и с двадцати аршин попал ровнехонько в то место, откуда у волков задние ноги с хвостом произрастают. От такой ловкости девицы преисполнились восторга, сразу поняли, что человек перед ними необычный, наверняка и мастер на все руки, и надо бы везти его в столицу на службу.
После этой писанины, разошедшейся немалым тиражом, Ингвар почти на месяц получил в цехах старого дворфа прозвище, которое приличным людям в обществе и произносить-то было стыдно. И не то, чтобы обидное, для мужика, скорее, похвальное. Герда и вовсе хохотала четверть часа, когда услышала. Сам же кузнец скрипел зубами в ответ и обещал выдумщикам намотать языки на самые большие клещи, что имелись под рукой, Магни еле их всех утихомирил.
А еще через пару седмиц молодого Ингвара Хенрика, талантливого кузнеца, по пути домой подкараулили головорезы – прямо у арки Трёх Королей, что служила выходом с Кузнечной улицы. Разговоры вести не стали, наоборот – напали неожиданно и сразу со всех сторон.
Закончиться всё могло фатально, если бы не заговорённый браслет с «броней», который названному крестнику накануне передал магистр Рейван. Боевое заклинание, вплетённое в сталь, срабатывало само по себе, активируясь эмоциями нападающих: чем они яростнее. тем сильнее укреплялась защита. Более того, магистр дополнительно вплёл и «бумеранг», отражавший удары ровно с той же силой, с которой обладателя атаковали – один раз, зато наверняка. Как чуял, сказав при вручении подарка: «Морду тебе конкуренты от зависти набить попытаются непременно или хотя бы пальцы искалечить, чтобы работать не мог. Так пусть им за одну только попытку на орехи достанется!»
Однако эти головорезы шли убивать, объясняли потом жандармы угрюмому кузнецу и белой от злости Ниенне. Потому второе заклинание и полыхнуло так, что оставило от троицы обгоревшие трупы, которые и некромансер не смог бы допросить. Уцелело лишь оружие – дорогущие клинки, отравленные ядом сколопендры, от которого не существовало лекарств. Стоил он столько, что купить его мог разве что аристократ.
– Похоже, твой папаша-граф постарался, лялечка. Или маркиз, – скрипел зубами декан боевого факультета. Он пребывал в дурном настроении: столь важных шишек донимать проверками из-за нападения на простого кузнеца, пусть даже талантливого, было опасно. Прежде всего для самого Ингвара.