Ничья его девочка - стр. 7
Вот прям щас я тебе все и рассказала. Потом ты меня выследишь и прибьешь.
– У тетки живу, – ответила с полным ртом, потянулась за стаканом с соком, – на окраине города. В школу хочу и буду в институт поступать на дизайнера.
Взгляд Барского стал вдруг злым и очень колючим, я даже невольно поежилась.
– И чего же ты хочешь, Есения Назарова?
– Денег, – заявила я и посмотрела на него, сунула в рот картошку, кусок хлеба, – а не то я всем расскажу про вас и моих родителей, как вы их...
В эту секунду моя тарелка была отнята, он швырнул ее на соседний стол.
– Встала и пошла отсюда!
Очень спокойно, но взгляд полосует по нервам так, что у меня дух захватило и стало настолько жутко, что я подавилась едой.
– Что? …
– Вон пошла, я сказал, пока тебе ноги не переломали и язык за вранье не отрезали.
Но я с места сдвинуться не могла. Его реакция была неожиданной настолько что меня опять начало трясти от страха. Тут же появились его охранники.
– Увези ее отсюда. На площади выбросишь, где взял.
– Как на площади?... Почему?
Он больше на меня не смотрел, взял газету. Официант тут же налил из чайника чай.
– Я все расскажу… ясно? Что вы меня выкрали и приставали, денег предлагали.
– Я передумал. – отпил чай, аккуратно поставил чашечку на блюдце. – Вези ее в лес, отрежь ей язык и брось ее там.
У меня глаза от ужаса расширились и в горле пересохло.
– Нет-нет… я пошутила. Не надо. Никому ничего не скажу. Правда. Ой, не надо. Вы же не звери?
Охранник схватил за шиворот опять и потащил к выходу.
– Не надооо. Я пошутила. Пожалуйста… вы же добрый, вы же детям помогаете. За чтооо? Я всего лишь пошутила.
Но меня никто не слушал. Барский погрузился в чтение, а боров тащил меня, как мешок, к машине. Я начала пинаться, орать, как резаная, пытаясь вырваться.
– Угомонись, не то пришибу! – рыкнул красномордый и запихал меня в машину. Уже в другую. С затемненными стеклами.
Там я просидела довольно долго, пока Барский не вышел из шашлычной и не направился к нашей машине. Сел на переднее сиденье и махнул рукой. Джип сорвался с места, заиграла музыка. Очень спокойная. Старая какая-то. Эпохи динозавров.
Черт, ну вот почему со мной всегда именно так, а? Всегда через задницу. Я же только что ела самое вкуснейшее блюдо в своей жизни и, кажется, контролировала ситуацию, а потом вдруг он, как маньяк, на меня вытаращился и вышвырнул… а вдруг, и правда, язык отрежут? Пока ехали, я ерзала туда-сюда, то в окно выглядывала, то умоляюще на красномордого смотрела.
– Отпустите меня, я, правда, молчать буду. Ну пожалуйстааа. Нет у меня никакой тетки, с детдома я. Такую оборванку слушать никто не станет, тем более воровку. Я всего лишь пожрать хотела. И ничего больше. Божеее, неужели за это вы меня убьете?
На меня не обращали внимание, и от этого игнора мне хотелось орать и биться в истерике. Потом увидела, как машина остановилась на площади, и шумно выдохнула. Меня вышвырнули возле обочины, и я больно ударилась задом об асфальт.
– Язык отрезал, как же! Кишка тонка! Трусливая тварь! Урод жадный! Сволочь! Убийца!
Окно приоткрылось, и я как всегда дернулась от этого невыносимо-ледяного взгляда.
– Увижу тебя еще раз – останешься без языка точно, усекла?
Красномордый осклабился и провел большим пальцем по шее, а Барский уже говорил по сотовому, совершенно забыв обо мне.