Ничего не меняется - стр. 2

– Хорошо! Что сам-то завёлся? Чтобы закрыть эту тему скажу тебе так: сейчас не простое время для того, чтобы самому себе протоптать дорожку в счастливое будущее. Поэтому пользуйся моментом. Усёк?

– Усёк, усёк! Всё, ма! Мне уже надоела эта тема. Я не мальчик и способен уже самостоятельно выбирать дорогу в жизни, – говорит Паша, глядя своей матери в глаза, – И, кстати, что за дурацкая привычка приходить ко мне в комнату с утра и будить?! У меня для этого будильник есть, – продолжил он, попутно натягивая джинсы и меняя тему.

– Ладно, не ори. Но всё же подумай, Паш, он для тебя старается, – говорит Олеся уже в дверях.

– Нуда, нуда… кстати, передай ему, чтобы не ждал меня! – крикнул он вслед Олесе, надеясь, что она услышит, – Утро добрым не бывает, мать твою…

– Со-о-нь! – послышался знакомый мужской голос, – Со-о-онь!

– А?! – резко просыпается симпатичная рыжеволосая девушка и тут же присаживается на кровати, – Я проспала, да?

– Ну, уже без двадцати семь, – отвечает Соне её отец Пётр Владимирович, мужчина со смешным взглядом, но серьёзным лицом, – Давай, вставай, – добавляет он и выходит.

– Угу.

Соня падает на подушку. Затем, потянувшись, она встаёт, одевается. Оглядев свою комнату с небогатой обстановкой, она бредёт в сторону кухни завтракать.

Квартира Вороновых. Кухня, по размерам раз в 5 больше, чем у Сони. Олеся готовит завтрак для сына. Григорий, доев свой, встаёт изо стола. Паша, выйдя из комнаты, презрительно смотрит в его сторону, натягивает свитер и садится за стол. Внешность его отчима, он всегда готов был поспорить, могла напугать любого ребёнка. Даже иногда радовался тому, что у него нет младших братика или сестрёнки. Григорий высок, широкоплеч. Всё время ходит в костюмах. Но его лицо было таким серьёзным, что даже Олеся не могла припомнить, когда на его лице в последний раз была хоть какая-нибудь улыбка.

– У меня уже нет времени. Собирайся. Я отвезу тебя.

– Мама должна была сказать, что Вы можете не беспокоиться за меня и ехать по своим делам.

– Гриша, дай мальчику поесть. – Поест по дороге.

Паша молчит. Олеся буравит мужчину глазами.

– Что ты с ним как с маленьким? Да если бы не я, он бы в армии сейчас был, и не известно, чтобы она с ним сделала.

Олеся ставит перед сыном тарелку с яичницей, помидорами и зелёным луком и чай.

– Ты что, не слышал?

В ответ молчание. Григорий ударяет руками по столу.

– Ты всё равно пойдёшь в университет и закончишь своё обучение. И всё равно будешь работать в моей компании, моим помощником и это не обсуждается!! Так что никакие твои забастовки тебе не помогут.

Григорий выходит в прихожую. Быстро одевается и, прежде чем выйти, повторяет:

– Не помогут и без обсуждений!!!

Выходит и захлопывает за собой дверь. Паша встаёт, собирает посуду: и свою, и ту, что оставил отчим. Ставит всё собранное в раковину, целует маму в щёчку и направляется в прихожую одеваться. Олеся проходит следом за сыном. Останавливается посередине коридора.

– Вот видишь? По мне так лучше б в армию!

– Иди, тебе уже пора, а то опоздаешь, – женщина попытается уйти от темы. Паша, стоя в дверях:

– Твоя любовь к нему когда-нибудь погубит нашу семью, – надевает на себя сумку и выходит, закрыв за собой дверь.

Олеся прикрывает рукой рот, чтобы не заплакать и возвращается на кухню.