Ничего личного. Книга 9 - стр. 27
– Но если сможешь подружиться с удачей, – Себастьян вдруг поднялся и шагнул к нему так резво, что Хесус попятился. – если заинтересуешь ее, то все станет предельно простым. Ты получишь все и даже больше! Любое твое желание исполнится в мгновение ока! Не будет ни единой игры, в которой ты не смог бы победить. – Он рассмеялся. – Кажется, когда-то давно, в другой жизни, я читал рассказ о мальчике, который продал свой смех за вечную удачу. И знаешь, – он наклонился к Хесусу, – я бы с удовольствием сделал то же самое.
Хесус сглотнул. Да этот тип просто сумасшедший. Плетет какую-то ерунду, а у самого смешинки ни в одном глазу! Повернутый.
– Что мне теперь делать? – спросил он, когда Себастьян направился к автомобилю.
– Вернуться в картель Гальярдо ты не сможешь, – ответил Себастьян, не оборачиваясь. – Пользы от тебя как от шпиона теперь никакой. Но ты еще можешь пригодиться. – Он взялся за ручку дверцы и лукаво подмигнул Хесусу. – Поэтому будь на связи. Забейся в какую-нибудь дыру и не высовывай оттуда своего крысиного носа. Я позвоню.
Колеса взбили пыль, и Хесус закашлялся. Он долго смотрел вслед удаляющемуся автомобилю, затем вытер вновь закровоточивший нос и уныло поплелся в сторону города.
Ксавьеру снился сон.
В последнее время сны донимали его чаще, чем за всю жизнь, но представляли собой неясные тусклые обрывки. Этот же был цветным и отчетливым, будто наркотическая галлюцинация.
Огромный торговый центр в самом центре мира. Сквозь стеклянную крышу лились солнечные лучи. Множество лотков, шум и гам стоял несусветный. То тут, то там предлагали самые невероятные товары, от любви и счастья до депрессии и суицидальных мыслей. Да кто в здравом уме стал бы такое покупать? – подивился Ксавьер, проходя мимо мрачно украшенного прилавка с набранной готическим шрифтом вывеской «Клиническая смерть».
Зачем он пришел сюда? Никогда не любил ходить ни по рынкам, ни по магазинам, а от мексиканских торговых рядов в глазах рябило. Он не понимал, чем они привлекают Амадео, который, навещая братьев Торрес, обязательно заглядывал туда. От мельтешения пестрых пятен начинала болеть голова.
Но здесь было то, что ему нужно. И он знал, где это найти.
Всего несколько шагов – и он оказался напротив прилавка. Ослепительно белый, задрапированный белой же тканью, он предлагал посетителям «Легкость, свободу и покой». Ксавьер подошел ближе.
Ровными рядами на белоснежной скатерти лежали шприцы.
Ничем не прикрытые иглы поблескивали. Прозрачная жидкость внутри шприцев переливалась в лучах солнца крошечными бриллиантиками. Поршни были выдвинуты до упора. Так много легкости. Так много свободы.
Так много покоя.
Ксавьер протянул руку и взял один шприц. Он лег в руку так привычно, будто и не покидал ее. Будто не было лет чистоты, когда он изгнал заразу из крови и больше не прикасался к ней. В голове и сейчас звучала ее песня, манящая, прекрасная. Так просто закатать рукав рубашки и больше ни о чем не беспокоиться…
– Господин Санторо! – крикнул кто-то за его спиной.
Ксавьер обернулся. Вокруг шумел подпольный рынок, никто не обращал на него ни малейшего внимания.
– Господин Санторо! – раздался тот же крик со стороны прилавка.
Ксавьер завертелся волчком, пытаясь понять, кто его зовет. Его схватили за плечи, сильно встряхнули, шприц выпал из руки и укатился прочь. Ксавьер проводил его полным сожаления взглядом.