Ниара Светлая. - стр. 5
От обиды едва не расплакалась.
- Папа, ну я же серьезно! – воскликнула я. – А ты потешаешься надо мной! Ну какой я оракул? Что ты выдумываешь?
- Стоило тебе родиться, Ниара, - очень серьезно заявил отец, - как твои чудесные глазки заволокло тьмой. Ты уже взрослая хитайя и видишь, что ни у кого вокруг нет таких же глаз, как у тебя. Оракулы рождаются крайне редко, Ниара, только поэтому я не могу быть уверен полностью, но что-то мне подсказывает, что я прав.
Мои глаза и правда отличались от глаз всех, кого я знаю, от глаз всех, кого я когда-либо видела. Поначалу окружающие с опаской ко мне относились, но после все привыкли. К тому же большую часть годы мы с папой проводили в небольшом городке - Раксе, расположенном на побережье, приезжая в Риго только зимой, на праздник всех стихий, который отец не имеет права пропускать. Бывает, правда, что он уезжает на совет лоров, но случается это довольно редко и меня с собой лор Иллариот не берет в эти дни. А в Раксе жителей не так много, все друг друга знают, и меня давно никто не боится.
- Отец, - подняла глаза на единственного близкого мне человека. – Это правда?
- Разве я когда-то тебя обманывал? – серьезно спросил он, пересаживаясь поближе ко мне. Нежно провел пальцами по моему лицу, чмокнул в лоб и прижал к себе.
И вот тут это случилось впервые. Потом, позже мне расскажут, что мои глаза из агатово-черных вдруг стали белесыми, будто затянувшись дымкой, а вся я замерла, пронзенная происходящим. Тело одеревенело, в голове проносились образы, которые никак не могли быть воспоминаниями. Я видела кусочек чужой жизни. Точнее, смерти. На моих глазах мой отец, горячо любимый мною и всеми домочадцами, справедливый и добрый лор, настоящий пример для меня падал на землю, сраженный жестокой рукой. Высокий золотоволосый хитар в белоснежном богатом одеянии с насмешкой наблюдал за тем, как глаза моего отца гаснут, как жизнь покидает его.
- Нет! – забившись в чьих-то руках, срывая голос, закричала я. – Папа, нет!
- Ниара! – встряхнул меня отец, отстраняя, с тревогой вглядываясь в мое лицо. А я смотрела на него невидящим взглядом и не понимала ни где я, ни что только что случилось. Перед глазами все еще стояла страшная картина с безжизненным отцом, с потухшим взглядом дорогих глаз. – Дочка, что такое? – отец в волнении сжимал кулаки, глядя на меня с нескрываемой тревогой.
- Папа? Ты жив? – все еще под впечатлением от уведенного, неверяще спросила я, проводя по родному лицу ладошкой. Прижалась крепко-крепко, а слезы сами собой так и лились из глаз.
- Дочка, ты меня пугаешь, - охрипшим голосом признался отец. – Что заставило тебя так страшно кричать?
А я испуганно замерла и не знала, как рассказать о своем видении, что это вообще было такое? Почему вдруг столь жуткая картинка родилась в моем сознании?
- Я не хочу об этом говорить! – отчаянно замотала головой. – Не хочу!
- Все, все, - отец крепче прижал меня к себе и успокаивающе поглаживал по спине, пока я не забылась тяжелым сном.
Но сон не нес отдыха, не нес облегчения и забвения. Все мои ночи стали одним сплошным кошмаром. Остаток этой ничем не отличался от ее начала.
Снова, стоило только погрузиться в пучину сновидения, как мне пришлось отчаянно сражаться за свою жизнь. Снова меня преследовало знакомое уже ощущение неприятия, ужаса, липкого страха, от которого перехватывает дыхание… И в этот раз я проснулась от горячей боли полоснувшего по шее лезвия.