Ни за что! - стр. 73
Так что…
Ленка находится через комнату, пьет кофе с третьекурсницей, душевно чешет языком про своего парня, который со школы за ней ухлестывает по типу «вытолкали в дверь – полезу в окно, закрыли окно – залезу в вентиляцию».
На меня соседка таращится с легкой опаской, будто забыла, что я не выношу свои истерики за четыре стены комнаты, в которой живу.
— Я кинула тебе пять штук, — проговариваю спокойно, — это – на клинера. Но если ты уберешься сама и их себе зажмешь, я не против.
Спасибо Иван Максимович К., ты очень кстати перевел мне предоплату. Иначе пришлось бы мне еще пару недель терпеть паршивую погоду в моем «доме». Ленка не любит бардака. А убираться любит. И судя по загоревшимся глазам – пять штук, отправленные ей на карту за неделю до стипендии, придутся моей соседке очень кстати.
— А ты? К тому своему хмырю собралась? Который на мерсе за тобой катается? – Ленка ревниво сканирует меня взглядом, будто как-то по мне можно сказать, что под длинным красным плащом прячется платье с проститутским вырезом. Хотя, может, и можно. Я ж при ней собиралась на сессии ДО Козыря.
Вот ведь идиотка. Одна только мысль, один намек – и внутри снова желудок свивается в тоскливый узел.
— Нет, не к нему, — произношу так холодно, чтобы даже эта дурища все сразу поняла, — хмыря на мерсе больше не будет.
— А что с ним?
— Сдох, — резко обрубаю я, во избежание лишних вопросов.
Даже если не поверит, поймет, что не хочу говорить. Впрочем я сейчас не могу сказать, что солгала. Сука моя внутренняя искренне считает, что «сдох» и «выбрал жену» — одно и то же.
— Может, сумку в багажник? — водитель в такси оказывается "клиентоориентированный".
— Все свое ношу с собой, — говорю, неприветливо изгибая губы. Близость сумки, близость плети — это то же самое, что нюхательные соли для чувствительных дамочек аристократического века. Меня это успокаивает. Пьянит.
Увы, моей неприязни не хватает. Водятел все равно всю дорогу до клуба косится на мои колени, обтянутые крупной сеткой.
— Уже есть планы на вечер? – ох ты боже, оно даже тон благородного рыцаря включило.
Ага, ага. Благородный прынц на ржавом сивом опеле.
Я без лишних слов раздергиваю змейку сумки и вытягиваю из неё свитый в кольцо хлыст.
— Хотите составить мне компанию? – обнажаю свои сочащиеся ядом зубы.
— -Н-нет, пожалуй, н-нет!
Он точно жалеет, что спросил. Ну и поделом! Зато больше ничего не спрашивает. А я могу послушать, как горят мои мосты.
Козырь говорил, что не желает, чтобы какие-то выщерки ползали передо мной на пузе.
А я…
Я ничего не говорила.
Зачем говорить, зачем просить? Как там Воланд говорил? Гордая женщина ничего не просит. Ей все сами предлагают. А что, если не предлагают?
Что ж, если не предлагают – посылай! Посылай-посылай-посылай, пока посылалка не отсохнет.
То, что я умею делать гораздо лучше, чем все остальное.
— Сапфира! — Ангел, андрогинный, загорелый, гибкий, вопреки тому, что ему недавно стукнуло аж сорок пять, машет мне из-за барной стойки.
— Давно тебя не было! – ворчит он укоризненно и выставляет передо мной бокал с «Алым сном» — моим любимым его авторским коктейлем. И я притягиваю бокал к себе, пью неторопливо.
Вечер госпожи начинается не в комнате для сессии.
Вечер госпожи начинается в ту секунду, когда она выбрасывает из своей головы все лишнее.