Ни за что! - стр. 24
А Шубин — бледнеет, зеленеет, все больше покрывается разноцветными пятнами.
Кажется он понял, что Алекс уже все понял сам. И опровергать бессмысленно.
Света не просто так от него ушла. Не одна. Света выбрала жить для себя и для того, что зародилось внутри неё.
А этот мудозвон…
А этот мудозвон, побоялся что выплывший ребенок даже от бывшей любовницы уничтожит его политическую карьеру. И все организовал. И даже информацию о выкидыше у Светы из карты скрыли. Она это заметила, все поняла, кому спасибо сказать надо.
И уехала из города, что умер для неё окончательно.
Не удивительно, что за прошедшие пять лет она вообще ни с кем из родного, казалось бы, Саратова не связывалась.
— Ты… Ты не докажешь ничего! — рявкает Шубин, набираясь смелости. — Не докажешь. А её у нас сожрут, если вздумает вернуться.
Ну что ж, будем считать это за чистосердечное признание.
Осталось только детальки приговора обмозговать!
6. Глава 6. Заинтересованная
— Светик, ты вообще уверена, что это сработает? Моро на это клюнет? — Георгинчик скептически щурится, глядя на забитую дорогими тачками парковку. — Она совершенно не любит мыльных пузырей, надутых расфуфыренными женушками наших нуворишей.
— Не чади, это же моя ставка, — я неторопливо опускаю каблучки на асфальт, вылезая из мажористого Гошиного красного кабриолетика. Сегодня мне не до выкаблучивания, сегодня я — леди, а леди не вылезают из тачек не открыв дверей. Да и Гошик пришибет меня за пару пылинок на замшевых сиденьях его возлюбленного поршика. Кажется, за мазок помады он даже бросил единственную бабу, с которой продержался аж целый год в отношениях и по которой сходил с ума.
— Выставка эта — твоя ставка. А ты — моя, — парирует Георгинчик, этакое чудное видение в клетчатых штанишках в сине-зеленую клетку и черной рокерской кожанке. Коллеги стиляги-метросексуалы все еще носят полоску и пиджачки с заплатками на локтях, а Гошик уже настроен на рокерскую волну. Он прав. И эта клетка — в следующем сезоне её будут рвать со всех вешалок мира. От массмаркета и до магазинов высокой моды.
Я улыбаюсь. Конечно, чтобы достать приглашение на закрытую выставку, пришлось попотеть, одна я потеть не люблю — припрягла Георгинчика. Он у папы вырос крайне пробивным цветочком, может в пустыне горсть снега достать, правда для этого его нужно замотивировать.
Естественно, я не могла ему рассказать, что хочу проникнуть на выставку к Вере Сехмет, чтоб подрезать одного властного дядечку, который с чего-то взял, что может играть со мной на равных. Не может. Я не дамся. Такие уж у меня дурацкие принципы.
Впрочем, статью я для Моро все равно напишу.
И уже знаю как, чтобы она точно её прочитала.
Борьба с приевшимися шаблонами и принятие сексуальности собственного тела — те темы, которые Ева Моро обожает в любом виде. А что может подойти под эти темы лучше, чем экстравагантная художница, застраховавшая свою грудь не потому, что её папик боится потерять вложенные в эту область деньги, а потому что для неё это действительно рабочий инструмент.
Гошик — удивительно магический человек. Я уже говорила про пустыню и снег, да? Так вот, это все-таки недостаточно емко. Вот сейчас у Гошика в арсенале — одна только голливудская улыбочка, да я в своем скромном маленьком черном платье, аксессуаром к которому служит мой верный гипс.