Ни привязанностей, ни антипатий. Автобиография Мастера - стр. 3

Возможно, это было чувство, что это не то место, в котором нужно находиться?

Но я пытался приспособиться. Я пытался делать то, что было правильно. Я пытался быть таким, каким меня ожидали видеть. Пытался быть таким, как все.

Но я всегда был сбит с толку. Всегда хотел знать, почему так происходит, но просто не имел ответов на свои вопросы.

Мой отец был высоким, все время нарядно одетым, очень красивым эгоистичным парнем. Он не был интеллектуалом; его интересовали обычные мирские цели. В отличие от него, моя мама всегда интересовалась культурой. Когда я был ребенком, она брала меня с собой на шоу и в Нью-Йоркские музеи. Отец же оставался дома.

Она брала меня на бродвейские шоу, мюзиклы, в цирки Барнума и Бейли. Я думаю, это был ее способ знакомить меня с культурой и радостью.

Мои родители хотели, чтобы я стал врачом или адвокатом. В мое отсутствие отец все время похвалялся мною. Затем он стал делать все наоборот. Это было глупо.

Мой отец был очень эмоциональным; он обнимал и целовал меня на публике, даже когда мне было за двадцать. Мне казалось, что это не по-мужски и я ненавидел это. Отец был очень теплым и эмоциональным человеком.

Мои родители не были по-настоящему религиозны, но мои деды с обеих сторон были праведными людьми, раввинами. Я видел фотографии моих прадедов, очень аристократических и знатных раввинов.

Мой дед уехал из России, чтобы его сыновей не забрали в армию. Он купил паспорт, в котором было написана фамилия «Левенсон». Так я и получил свою фамилию. Изначально я был Прехонника.

У меня три сестры: Флоренс, на полтора года старше меня; Дорис, на пять лет моложе; и Наоми, на десять лет моложе.

Мой отец больше любил Флоренс. Она дразнила меня и начинала драку, а обвиняли в этом всегда меня. Я ничего не мог с этим поделать.

Но с младшими сестрами я всегда прекрасно ладил. Когда отец умер, я по-настоящему стал их отцом и заботился о семье.

Моя младшая сестра всегда была для меня ребенком. Сейчас она бабушка, но для меня она все равно еще ребенок. Теперь я понимаю, почему восьмидесятилетние родители относятся к своим шестидесятилетним детям как к маленьким.

Члены нашей семьи всегда были близки. Придя со свиданий, мы с сестрами встречались в час, два, три ночи возле холодильника на кухне и часами разговаривали.

Так что, жили мы дружно.

Мой отец был бизнесменом. У него был бакалейный бизнес, в котором была занята примерно полдюжина рабочих. Было это до появления сети магазинов «A & P».

Мы всегда жили немного лучше, чем большинство людей вокруг нас. Хотя богатым мой отец никогда не был. На самом деле, в те времена, когда я был взрослым, он обычно был в долгах. «A & P» вытолкнула его из бакалейного бизнеса.

Затем, в 1920-х годах, отец занялся недвижимостью, он рисковал, покупая повсюду много земли. И в 1929 году у него все получилось, у него даже была машина, а в те дни это считалось большим успехом.

Затем в 1930 году он открыл закусочную. На самом деле это был магазин канцелярских товаров, но я предлагал посетителям бутерброды и кофе, в результате чего этот магазин оказался более успешным в качестве кафе.

До внезапной смерти моей матери (она умерла от пневмонии) это кафе было центром нашей семьи. Мой отец не пережил смерти жены. Он заболел и за полтора года медленно угас от тоски по нашей ушедшей матери.