Незримые нити - стр. 11
Семен подвинул малазийскую плетеную табуретку, которую Наташа использовала вместо пуфика, уселся на нее и поднял на Наташу усталые глаза.
– У меня сегодня умерла больная.
– Вы врач?
– Да.
Наташа покивала – выразила сочувствие.
– Угробили тетку, сволочи! – Глаза у него были и злые, и добрые. – Родные сначала вызвали «Скорую»… У больной инфаркт был, а «Скорая» инфаркта по кардиограмме не определила, представляешь? Кретины! Потом меня вызвали. Я увидел инфаркт, снова вызвали «Скорую», на этот раз я заставил увезти в больницу. Но время было упущено…
Как еще выразить сочувствие, Наташа не знала и просто молчала.
Семен наклонился, снял ботинки, в носках наступил на пол.
– Не разувайтесь, – сказала Наташа. – У меня не разуваются.
– Я этого не люблю, – объяснил он, вешая куртку на вешалку. Вообще-то, Наташа считала, что это ей решать, в какой обуви следует ходить в ее квартире.
Под курткой был костюм. Наташин папа надевал костюм только по торжественным случаям.
Семен подумал, снял пиджак и тоже повесил на вешалку.
А потом ее обнял. Губы у него были сухие, обветренные.
– Вы что? – Наташа резко его оттолкнула. Оттолкнуть было трудно, держал он ее крепко. – Спятили?
– Почему? – Он опустил руки. – Я тебе неприятен?
Он не был ей неприятен. Это ужасно, но обветренные губы показались очень приятными.
– Я похожа на женщину, с которой?..
– Ты ни на кого не похожа, – перебил он. Смотрел он при этом ей прямо в глаза, Наташа отвела взгляд. – Я тебя увидел и понял, что ты моя женщина.
– Увидел и сразу понял? – уточнила Наташа.
– Да, – кивнул он и слабо улыбнулся. – Ты очень хорошо на меня смотрела. Со спокойным любопытством.
Ничего глупее того, что с ней происходило, придумать невозможно.
– Извините, но я… – Чего она не делает с незнакомыми мужчинами, Наташа сформулировать не смогла.
Тут Семен посмотрел на висевшие над зеркалом часы, снова сел на табуретку и принялся обуваться.
– Мне нужно погулять с собакой. У меня собака.
– Какая? – зачем-то спросила Наташа.
– Витькина, – пожал он плечами. Надел куртку и подмигнул ей. – Пока!
У убитого соседа осталась собака, а Наташа даже не поинтересовалась у Ксюши, куда делось несчастное животное. Она жестокая и бесчувственная, просто Семен плохо ее знает, иначе не счел бы своей женщиной.
Наташе нужно было задать Семену массу вопросов. Нужно было спросить, кем ему приходится Антонина Александровна, а еще сказать, что сегодня приходила жена его брата…
Она не успела. Семен закрыл дверь, Наташа ее заперла, посмотрела на себя в зеркало и только тут заметила, что улыбается.
Зазвонил городской телефон.
– Приезжай завтра, – позвала мама.
К родителям Наташа ездила часто. Родители по ней скучали, и ей одной тоже было скучно.
Ей и завтра будет скучно одной.
– Не смогу, – отказалась Наташа.
Семен не обещал завтра прийти, ждать его было глупо, и она злилась на себя, потому что ждала.
А когда вспоминала, как он предложил ей дружбу, невольно хихикала.
Борису Александровичу пришлось задержаться на работе. Он готовил срочную сводку для министра, задергал подчиненных, к вечеру сильно устал и, обнимая Лизу, хотел только одного – спать.
– Ты позвонил Маше? – озабоченно спросила жена.
– Я с ней пообедал. – Борис прошел в ванную, принялся мыть руки.
Сестра высмеивала эту его здоровую привычку.