Незнакомка с тысячью лиц - стр. 29
– Я из полиции. Поговорить надо.
Он плотно прикрыл дверь за своей спиной, прислушался. Шаги прогрохотали к выходу, следом заскрипела входная дверь. И на щербатые ступеньки – Макаров рассмотрел в окно – вышли мужчина с женщиной и пара подростков. Сразу свернули к автобусной остановке и вскоре исчезли из вида.
– Ваши соседи? Мужчина, женщина и двое пацанов? – спросил Макаров хозяйку комнаты.
– Соседи сверху. Зотовы. Идиоты. Топают, как зебры в джунглях. – Она кряхтя уселась. Внимательно его осмотрела. – А тебя не было утром. Не помню я тебя. Документ покажи.
Макаров подчинился.
– Чего утром не было? – поинтересовалась она. Поискала глазами стул, не нашла, ткнула пальцем в расшатанный табурет: – Присаживайся.
– Спасибо, постою, если вы не против.
Садиться на расшатанный, да еще к тому же заляпанный чем-то табурет Макаров поостерегся. Он сегодня чистые джинсы надел, если что.
– Мне-то че? Стой сколько влезет, – фыркнула она. Поскребла раздутую щеку. – Так чего хотел-то, Макаров Виталий Сергеевич?
– Поговорить о том, что случилось. Вообще поговорить.
– А-а-а, ну-ну. Разговорчивый какой! – Она криво ухмыльнулась. – Я уже все сказала вашим. Я отрубилась сразу, как свет отключили. И проснулась, когда уже ваши затопали. И все! Ничего не знаю.
– Давно вас сюда заселили? – спросил Макаров, рассматривая скудную обстановку комнаты, состоящую из скрипучей старой кровати, стола, табуретки и разваливающегося шкафа в углу.
– Как общаги сгорели, так нас сюда и выперли. Слышь, кому-то сразу квартиру дали. Кому-то дома на четырех хозяев за городом. А нас, как проклятых, в Проклятый дом! Хотя, может, мы и есть проклятые? Все! Кроме зебров этих. – Ее мутные глаза задрались к потолку, на котором трещин было больше, чем речных линий на контурных картах мира.
– Сколько тут жильцов?
– Так… – Она достала из кармана неопределенных грязных одежд заскорузлую ладонь, принялась загибать пальцы: – Я, Олька рыжая, зебры надо мной, профессор над Олькой… был. И еще кто-то, не знаю. Комната рядом с зебрами.
– Как – не знаете? – не понял Макаров. Он аккуратно записывал за женщиной.
– А не видела ни разу. И никто его не видел. Ни профессор, ни Олька. Она еще приставала к нам, мол, как так? Ходит как, слышим, а не видели никогда. Все беспокоилась, Олька-то… – Женщина умолкла, глянула на грязное мокрое окно, проговорила с печалью: – Теперь ей за себя надо беспокоиться, Ольке-то… Вот дура, что удумала! И зачем?!
– Вот именно, зачем? – встрял Макаров. – Они вообще между собой общались?
– Кто? – Ее лохматые брови сошлись на переносице.
– Всеволод Валентинович Агапов, – сверился он со своими данными, продиктованными полковником. – И Ольга Викторовна Николаева. Они общались между собой?
– Ну да, как будто. Поначалу-то нет, – исправилась она. – Все жили сами по себе. А тут как-то вечером вой! Да жуткий такой, аж до кишок пробирает. Мы втроем высунулись.
– Кто втроем?
– Олька, профессор и я. И пошли по коридору на вой-то этот. Дом-то, сами, Виталий Сергеевич, знаете, Проклятый! Мы и пошли!
– Не напугались?
– Жутковато было, конечно. Мы ночами-то из комнат не выходили почти. Разве что в уборную. А она рядышком по коридору. Но вой слушать еще страшнее. Мы и пошли, а там животное бедное. И ведро-то, слышь, я поняла, зачем на башку-то надели.