Незнакомец - стр. 12
Ни к чему ей знать, что ни в какую полицию я не поеду. Пока не вспомню, что делает в моём кармане этот грязный клинок. Ведь если им кого-то убили – хочу быть уверен на сто процентов, что заслуживаю наказания.
6. ГЛАВА 6
Саша
Миша так и не перезвонил. Наверное, этого стоило ожидать и расстраиваться я не имею права, но щемящая тоска, заполонившая душу, едва я покинула пошарпанные стены городской ветстанции, ближе к полудню сменилась невыносимой болью.
Свободные отношения. Ещё вчера мне казалось большой удачей ухватить хотя бы эти жалкие крохи его внимания, а сегодня два простых слова звучат как приговор. И все сроки на подачу апелляции уже вышли – сама согласилась, сама улыбалась, уверяя, что ничего предосудительного в таком формате «любви» я не вижу. А для него это и не любовь вовсе... Так, очередной штрих в начатую им картину насыщенной холостяцкой жизни: я где-то между пятничным боулингом с друзьями и началом новой трудовой недели. Боже, до того неважная, что даже вечера субботы недостойна, ведь тогда не останется отговорок, чтобы не оставаться со мной до утра…
Наверное, кто-то скажет, что здраво оценить ситуацию можно было и раньше, но я окончательно осознаю весь масштаб катастрофы только сейчас – в моей жизни есть регулярный секс, а плеча для простой бабской истерики подставить некому. В наличии лишь свободолюбивый мужчина, который чихать хотел на мои переживания, четыре кошки, нашедшие временное пристанище в моём доме, и странный незнакомец, обосновавшийся на диване — они как резные стекляшки в сломанном калейдоскопе. Сколько ни старайся, единая картинка не получается. Чего-то не хватает…
— Мозгов, Брагина! Тебе не хватает мозгов, — зло бью ладошкой по рулю и тут же яростно смахиваю солёные капли со щёк. — Нельзя раскисать. Нужно что-то делать.
Для начала выбросить из головы Васнецова. Он обо мне не беспокоится, так с чего я должна? А после подняться, наконец, на пятый этаж, натянуть на губы улыбку, обнять маму, помахать усевшемуся за компьютер отцу, и каким-то неведомым образом добраться до старого Ваниного шкафа. И желательно, без свидетелей, а то объяснить, зачем мне понадобились его вещи, последние несколько лет пылящиеся в антресолях, я не смогу.
— Ну, Саша! — да, похоже, и не придётся.
Ванька меня сдал, да?! Поэтому мама так хмурится, пропуская меня в квартиру?
Забываю, что нужно дышать, на автомате сбрасывая замшевые полусапожки на коврик, и наверняка белая, как этот налипший к подошве снег, жду, пока Людмила Брагина объяснит мне причину своего недовольства.
— Не стыдно? Мы с отцом решили, что ты совсем своих стариков забыла!
— Только о своих кошках и думаешь! Нельзя так, дочь!
Фух, а я уж распереживалась!
Искренне улыбаюсь, чмокая холодными губами пухлую папину щеку, и следующие двадцать минут болтаю о какой-то ерунде, украдкой поглядывая на часы.
Меня ждут. Безымянный человек с неидентифицируемым лицом – глаза затёкшие, губы раздутые, нос разбитый. Интересно, красивый хоть? На моё стремление помочь это никак не повлияет, но женское любопытство никуда не денешь. Поэтому, роясь в Ванькином барахле, я стараюсь не прогадать — если уж и наряжать моего нового знакомого, то хоть не во то попало! Чёрный свитер, голубые (других, уж простите, не было) джинсы, пара футболок и полинялые спортивки — для дома пойдёт. Чёрт, куртка ещё!