Нежный аромат смерти - стр. 15
Он воспринимал все это в естественном гармоничном ключе, без всякого насилия над собой. Он автоматически вспомнил, как пытался сочинять мелодии и песни под влиянием алкогольных паров: там был эффект насилия над собой и мозгом. А здесь только под влиянием цветочной природной магии все казалось удивительно естественным, не насильственным, скорее, дружелюбным и милосердным, и через некоторое время возник эффект ускорения событий… Трудно было завершить творческий процесс, поставить точку, вырубиться, отключиться…
Но ничего лишнего – до последнего восторженно-физического предела усилий. Никаких нездоровых вариантов развития творческих устремлений, наоборот, концентрация мыслительных мозговых стараний без тщеты и ущемления воли, свободы воли. Какое-то ощущение мозгового и душевного здоровья от проделанной работы, которую и работой-то трудно назвать. Скорее, это прихоть и радость сотворения чего-то чудного от избытка сил и верного не растраченного здоровья. Но здесь было что-то другое, какая-то резкая цветочная реакция, чудо природной магии клумбы, не похожая ни на что из прошлого житейского опыта бытия и быта.
Когда было сочинено три классных песни, когда все это было записано на смартфон, возникло новое желание: сообщить о твоих достижениях всему миру. Можно было бы выслать файлы песен старым знакомым, даже послать их на какие-то радиостанции. Только вдруг все эти суетные желания уперлись в плотную ледяную стену – а зачем? кому это нужно кроме тебя?
И было какое-то бесчувственное бессильное ощущение, мол, тщеславная суета сует только развращает воображение. Неужели ты сочинял только для признания, славы, для денег в низменных устремлениях насытиться и обогатиться? Зачем и кому нужно твое корыстное сочинительство под влиянием цветочной природной магии на полную катушку?..
От ощущения ненужности только что сочиненного, от нелепости корыстного распорядительности своим даром вдруг неожиданно стали напоминать хорошо знакомые ранее, казалось бы, давно забытые головные боли. С этим надо было что-то делать. Но что? Хоть применяй прежний опыт врачевания самим доморощенным врачевателем после сеанса терапии цветочной магии. Но надо было на что-то же опереться – а на что? – когда под кураж сочинительства, в пылу трепетного ощущения полноты духовитой и гармоничной жизни легко были разрушены все прежние опоры. Но было все же странное ощущение, что после первого порыва сообщить о своих достижениях всему миру, всё-таки возобладало желание избегать чужих людей, чуждых душ. И с этим ощущением сотворения песен только для близких душ можно было бы попробовать возобновить свой прежний опыт врачевателя. Вдруг этот наследственный дар врачевания головных болей не пропал окончательно?
– Вот так в некоторых случаях герои неизвестных никому произведений и накладывают на себя руки…
Так пошутил над собой и своим странным даром Николай Николаевич. Он обнял ладонями голову, стал ощупывать голову, потом перестал двигать ладонями, пальцами уперся в нужные болевые точки и очень быстро отпустил головную боль, оставив голове чёткое, неискаженное болями сознание просветления.
– Слава богу, все цело и здорово после цветочного помешательства… Нет, после цветочной благодати… Слава богу, я не чувствую себя уязвимым злом, напастями, суетой сует…