Нежные страсти в российской истории. Любовные треугольники, романтические приключения, бурные романы, счастливые встречи и мрачные трагедии - стр. 14
Так бы оно, наверное, и произошло, если бы не прозвучавшая затем речь Карабчевского, которая, как всегда, была блистательной и напоминала скорее выступление на театральных подмостках. Он защищал обвиняемую виртуозно, особо напирая на ее нравственные муки.
Буквально в самом начале защитник заявил: «Всегда ли тот, кто нажимает курок, наносит удар, от которого наступает физическая смерть, является действительным виновником катастрофы? Уклониться от этого вопроса – значило бы не считаться с людскими душами, людскими отношениями, людскими переживаниями…»
Виновником трагедии Карабчевский назвал… самого убитого Якова Беляева. Адвокат так охарактеризовал его действия: «Выбрасывать женщину, которую подняли до себя, возмутительно!»
«Гражданский истец ждет обвинительного приговора, – отметил Карабчевский. – Подсудимую же ждет наказание… Она может быть приговорена к каторге на 12 лет или к долговременной тюрьме… Принимая во внимание те неуловимые психические и нравственные основания, по которым расценивается в глазах совестливого судьи внешнее выражение преступности, вы, может быть, вправе сказать: довольно страданий для этой женщины, ею уже искуплено все. И какой бы приговор, господа присяжные заседатели, ни последовал, какое наказание ни обрушилось бы на несчастную Антонину Ивановну – я умываю руки: я не виноват, так как теперь уже за вами очередь».
Присяжные заседатели, вдохновленные речью Карабчевского, после получасового совещания вынесли вердикт: «не виновна». Антонину Ивановну Богданович освободили прямо в зале суда. Публика разразилась овациями…
Прокуратура вынесла кассационный протест на приговор суда, однако Правительствующий Сенат по Уголовному кассационному департаменту и протест, и жалобу оставил без последствий. Любопытно, что Антонина Богданович не потеряла даже право получить 25 тысяч рублей по векселям убитого ею Якова Беляева.
«Женись на мне, ты обещал!»
Судебные дела, связанные с трагическими любовными историями, всегда вызывали и продолжают вызывать повышенный интерес публики. Не стало исключением и дело Ольги Палем, которое рассматривалось в Санкт-Петербургском окружном суде в феврале 1895 года. Дело оказалось очень сложным, оно дважды разбиралось присяжными заседателями и дважды восходило на рассмотрение Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената.
История следующая. Майским вечером 1894 года в гостиницу «Европа» у Чернышева моста явился 25-летний студент Института путей сообщения Александр Довнар и потребовал «комнату получше», пожелание исполнили, после чего студент отправился за ожидавшей его в подъезде дамой, лицо которой покрывала густая черная вуаль. Они поужинали, затем заперлись в номере. Все было тихо и мирно.
На следующее утро коридорный, по приказанию студента, подал чай, затем номер вновь заперли изнутри. До часу пополудни оттуда не было слышно никакого шума, а затем раздались один за другим два выстрела. Потом из номера выбежала окровавленная женщина с истошным воплем: «Спасите!!! Я совершила преступление и себя ранила. Скорее доктора и полицию – я доктору все разъясню». Она упала на пол, молила скорее позвать доктора и все время повторяла: «Я убила его и себя».
Прибежавшая на крик прислуга обнаружила в номере студента, лежавшего в луже крови и не подававшего признаков жизни. На кресле валялся револьвер с тремя заряженными патронами и двумя пустыми гильзами…