Нежные щечки - стр. 20
Опустошив бутылку пива, Исияма направился в душ. В руках у него было банное полотенце, которым пользовалась Касуми. Он пустил воду и, сдерживая зевоту, стал размышлять о рабочих планах на завтра – эти мысли нагоняли на него тоску. Его работа не казалась ему интересной. Рекламный бизнес, которого тоже коснулся экономический кризис, не допускал рискованных идей. Новое поколение дизайнеров теснило стариков. Он хотел заниматься дизайном, а новое время требовало от него выполнять и функции менеджера по работе с клиентами – полностью координировать рекламный проект. Для Исиямы такое смешение обязанностей было мучительным. Где-то в глубине души он уже начал подумывать, не бросить ли работу. Признайся он в этом Касуми, она могла бы усомниться в его любви, решив, что их отношения лишь предлог для покупки дачи, а на самом деле он просто хочет уйти с работы. Он вдруг почувствовал неуверенность. Может быть, причина в том, что он не до конца доверяет Касуми? А Касуми – доверяет ли она ему? «Рискованная затея», – вспомнил он ее слова. Разве это не было доказательством того, что идея ей не по вкусу? У страха глаза велики. Должно быть, это очередная западня любви. Сомнения рождаются от невозможности безраздельно владеть любимым человеком. Это одна из разновидностей ревности, заключил Исияма. Именно поэтому при встрече с любимым сомнения растворяются, и чем глубже страхи, тем больше радость, которая приходит им на смену. Исияма мысленно вообразил себе мостик, перекинутый между ним и Касуми. Тот был прочнее и упруже, чем они сами осознавали. И если их любовь не дрогнула, пройдя сквозь испытания, то чего же он боится? Так размышлял Исияма.
Такси остановилось у его дома. В темноте сладко пахла гардения, посаженная по желанию Норико вдоль ограды. В их районе, где раньше было много особняков, новое поколение владельцев постепенно уничтожило просторные сады и на их месте строило небольшие дома на продажу. Дом Исиямы, перешедший ему по наследству от родителей, сохранил свой изначальный вид.
Исияма открыл ключом запертую дверь. В прихожей горел свет, но весь остальной дом был погружен в темноту. Потянув время в гостинице, ему, похоже, удалось избежать разговоров с Норико. Исияма поднялся по лестнице – деревянный пол еле слышно поскрипывал под ногами. Тихонько приоткрыл дверь спальни, расположенной на втором этаже в конце коридора, и услышал, как скрипнула кровать, стоящая у окна.
– Свет не включай, а то в глаза будет бить, – заворочалась в постели Норико.
Почти в полной темноте Исияма стал переодеваться. Норико втянула носом воздух, принюхиваясь.
– От тебя каким-то незнакомым мылом пахнет.
– Да в баре, наверное, руки мыл, – опешил Исияма и, нахмурившись, повернулся к жене спиной.
Норико не на что было пожаловаться в этой жизни.
Они стали встречаться еще в студенчестве, развлекались вместе, были неразлучны.
У его жены был хороший вкус, да и с домашними делами она справлялась прекрасно. Когда младший сын пошел в детский сад, она вернулась на прежнюю работу в небольшую дизайнерскую компанию. Всегда ухоженная и молодящаяся, она была из разряда тех женщин, которых легко можно представить на обложке какого-нибудь женского журнала. Любой мужчина был бы счастлив, обзаведись он такой женой, как Норико. По выходным детей всегда ждала вкусная еда, да и домашняя выпечка была не редкостью, как у всякой хорошей матери. В течение недели она с удовольствием ходила на работу, по дороге заскакивала за продуктами, заодно могла купить себе что-то из одежды или книги. Одним словом, Норико могла распоряжаться своей жизнью по своему усмотрению. За Норико можно было не беспокоиться. В отличие от Касуми она никогда не могла просто взять и исчезнуть. У нее не было скрытого, незнакомого ему мира. Мир Норико был точь-в-точь таким, как и мир людей, окружающих Исияму. Другими словами, таким, о котором можно прочитать в журнале или увидеть в кино, – понятный ему мир. С Норико его ждала жизнь, которую он мог предсказать, – жизнь, которая читалась на много лет вперед.