Нежность отца подруги 2 - стр. 7
Дома меня поджидает Маша. Да не одна, а со своим щенком.
– Папа, мы хотим тебе кое-что сказать, – говорит Маша тоном, не сулящим ничего хорошего.
– Я стану дедом? – шучу, криво усмехаясь.
– Нет, конечно, – таращит глаза дочь. – Мы с Владом приглашаем тебя в субботу на ужин в ресторан.
– Кто платит за банкет? Ты? – киваю дочери.
– Папа, уймись! Конечно, платит Влад.
– Мм, и по какому поводу сбор? – скрещиваю руки на груди и сверлю обоих подозрительным взглядом.
– По поводу нашей помолвки, – встревает Влад.
– Опять двадцать пять! – говорю с досадой. – Ну сколько можно повторять тебе: моя дочь не будет выходить замуж в восемнадцать лет!
Снова завожусь. Толку от этого успокоительного, меня уже ничего не берет с этими девицами. То одна отчебучит что-нибудь, то вторая!
– Папа! Это мне решать. Свадьба будет в следующем году. Сейчас только помолвка!
– Надеюсь, до следующего года ты передумаешь, – говорю мрачно. – Молодец, Востриков, так хочется поскорее стать моим замом, да?
– Ростислав Андреевич, – краснея, отвечает парниша, – мне это не нужно. Вы итак сделали меня начальником отдела. Чего мне еще желать в мои годы?
– Как чего? – усмехаюсь. – Отправить меня на пенсию и возглавить Теплострах.
– Папа, хватит наговаривать на моего жениха, – встревает дочь.
– Маша, на два слова, – хватаю дочь под руку и тащу на кухню.
Наливаю себе стакан воды, выпиваю залпом и поворачиваюсь к ней:
– Ты разве не понимаешь, почему он хочет на тебе поскорее жениться?
– Из-за твоих денег? – ядовито спрашивает дочь.
– Да. Ты богатая невеста. У тебя будут еще толпы желающих – только пальцем ткни в любого понравившегося.
– У нас с Владом любовь.
– Еще каких-то полтора месяца назад у тебя была любовь с щенком Токаревым, теперь с щенком Востриковым. Какая же ты любвеобильная, Маша!
– Прямо как ты, папа!
– Не смей так со мной разговаривать! – ставлю кружку в раковину, и она издает страшный грохот. Твою мать, разбилась.
– Ты в чужом глазу соломинку замечаешь, а в своем бревна не видишь! – кричит в ответ Маша.
На минуту я прихожу в себя и понимаю, что мы стоим на кухне и орём друг на друга. Чтобы на это сказала Машкина мать? Она всегда умела мастерски погасить любой конфликт между нами. Одно-два ласковых слова – и мы уже мирно пьем чай.
– Ладно, – вздыхаю. – Делай, что хочешь, дочь. Я тебя предупредил.
– Ты думаешь, Ксения тобой не пользовалась, а? Твоими деньгами!
– Замолчи, Маша, – цежу сквозь зубы.
– Купил ей самый крутой телефон, снял квартиру, карту дал безлимитную! И машинку, наверное, пообещал, да? Как сдаст на права. Какой-нибудь Порш?
– Маша, немедленно закрой рот. Я не собираюсь обсуждать с тобой эту тему.
– Только не помогли твои денежки, она променяла тебя на молодого и красивого!
Правая рука без моей команды замахнулась и ударила ее по щеке. Маша с ужасом посмотрела на меня и выбежала из кухни вон. Я тяжело опустился на стул и спрятал лицо в ладони. Вспышка гнева прошла, и я дико сожалел о том, что ударил дочку. Она вывела меня из себя. День тяжелый по всем фронтам, еще и разговор на повышенных тонах. Я поймал себя на мысли, что мысленно обращаюсь к своей покойной жене: «Прости меня, Валерия, что ударил нашу дочь. Скажи, ну что мне с ней делать? Как поступить?»
«Поступай мудро, Слава», – говорит во мне голос Леры.