Нежно-денежно. Книга о деньгах и душевном спокойствии - стр. 5
Спустя какое-то время вы станете по-другому воспринимать себя – как человека с запасом денег.
Вполне вероятно, что ваше сопротивление сберегательному поведению – это сопротивление «большому миру». Сложному, недружелюбному, пугающему своей ответственностью, обязательствами и форс-мажорами. Вам не хочется переживать за то, за что обычно переживают люди с деньгами, и поэтому вы решаете «проблему» в лоб: нет денег – нет проблем. Из разряда «нет семьи – нет развода».
Но деньги ничего от вас не хотят и ни к чему не принуждают: ни избавляться от них, ни боготворить.
Заметила, как однажды обрадовалась мысли, что даже если мой дом вскроют, то брать нечего. В детстве тетю обокрали, и, видимо, в подсознании крепко засело: дорогие вещи дома – это риск. Лучше ничего не иметь, так безопаснее. Ведь нельзя потерять то, чего у тебя и так нет.
Мозгу очень хочется видеть в происходящем логичную последовательность, некий предсказуемый узор. Это создает иллюзию контроля: «Я знаю, что произойдет в следующий момент, и могу подготовиться». А еще упрощает обработку входящей информации. Поэтому неудивительно, что он из всего пытается создать историю, построенную по принципу «если – то».
Так, в картине мира моей мамы есть убеждение: «Если помыла окна, значит, непременно пойдет дождь». Эту закономерность она вывела на десятках лет практических наблюдений, ярко запоминая те дни, когда дождь действительно шел, и стёкла опять становились грязными. Но она совершенно не брала в расчет случаи, когда дождя не было. Такое просто забывалось, поскольку не подкреплялось сильными чувствами. Ну не было дождя и не было: за день так замотаешься, что к вечеру не помнишь, мыла окна или нет.
«Страшилки» про деньги яркие. «А вот у одной зажиточной родственницы то-то и то-то случилось», «А у директора завода, что за взятки построил дом, этот самый дом и сгорел», «А у знакомого, который устроился на хорошую работу, отбоя от девушек нет, да только интерес сплошь меркантильный…».
И мы такие сидим у древнего ночного костра и киваем: «Ух ты… Да, да… Ничего себе!.. Лучше с этими деньгами не связываться, а то потом хлопот не оберешься».
Вместо дров и масла в этот костер можно подбрасывать пословицы: «Пусти душу в ад, будешь богат», «В аду не быть – богатства не нажить», «Богатому черти деньги куют» и др. Про то, что легче верблюду пройти через игольное ушко, чем богачу попасть в рай, тоже наверняка все слышали.
Сюда же детские народные сказки, которые мы впитывали, будучи в возрасте, когда все принимается на веру и мир делится только на добрых и злых, богатых и бедных.
Так, в сборнике научных статей «Фетиш и табу: антропология денег в России»[2] я наткнулась на одно интереснейшее исследование социолога Якоба Фрухтманна. Он проанализировал больше двухсот сказочных сюжетов, связанных с темой денежных отношений. Его интересовало, откуда, каким образом, от кого и кем берутся деньги в русских сказках.
Так вот, оказалось, что богатство в сказках редко зарабатывается честным трудом. Его либо отнимают – «Было твое – стало мое», – либо деньги находятся случайным образом в виде клада, либо достаются от некой сверхъестественной силы: черта, лешего, водяного, мертвеца – в общем, от кого-то потустороннего, для кого они ценности не представляют и кто обычно что-то требует взамен за свой «дар»: душу ли, дочку ли, здоровье или еще чего.