Нежить на службе Его Величества - стр. 22
– Есть хочу. – резко ответила Настя и язык снова выпал.
– Конечно дорогая моя! Сейчас. – со слезами радости на глазах сказала Лиза.
Елизавета пыталась помочь подруге выбраться из ванны, но та сама ловко перемахнула через бортик и повезла за собой мокрые юбки.
Настя поглощала еду не жуя. А вместе с последним бутербродом с икрой, ожившая девушка чуть не откусила Александру пальцы.
– Ты наелась? Душенька моя?
– Еще. – гаркнула Настя.
Лиза сунула ей половину чёрствого багета.
– Она такими темпами и нас слопает. – шепнул брат.
– Езжай на службу, а я в булочную, если что, поест обоев. И псину вынеси.
Новость о странном, дурно пахнущем бродяге, что носиться по Петербургу и пугает людей разнеслась быстро. С общих кухонь в цирюльни, оттуда в салоны, игорные дома. Лишь двоим не было никакого дела, до глупых сплетен: Николаю Александровичу и Александру Васильевичу. Первый играл в домино. Второй осваивал новое звание. Теперь, вместо скучных лекций и муштры Александр сам отдавал приказы. И первым приказом, что он должен был отдать, стал приказ о раскопках могил на Петербургских кладбищах. Москвитин, так и не найдя формул и инструкций профессора, под давлением нарастающей политической обстановки, решил начать воскрешение мертвецов сам. Он ни раз и не два присутствовал при опытах и наблюдал за работой Галицкого. Пусть это работа была для него чудна и непонятна, он взялся за неё с особым энтузиазмом. Ведь живых становилось всё меньше. Война с Японией обернулась нехилыми потерями. Всё больше молодых мужчин мигрировали в Германию, Францию, Америку. Сколько осталось в Китае, сколько пропало без вести. Сколько находилось в ссылке. Бабы, какими сильными они не были, столько не нарожают. К тому же. Рожденный, вскормленный и выученный человек смертен. Его застаёт пуля, морозы, цинга и дизентерия. Ему необходимо спать, есть, пить, курить, справлять нужду, молиться и писать письма старикам с женою. А мертвецу всё это по боку. У него нет охот, страстей и привязанностей. Не глядит он на барышень, не пьёт водки, не завидует, не пересчитывает жалование и не следит за скачками, да выпуском новых двигателей. Он не алкает. Он исполняет. Он прост, он идеален. Он уже отдал свою жизнь отечеству и душу Богу. Он – абсолют.
Вокруг погостов выстроили живую изгородь из солдат, не пускавших похоронные процессии. Вокруг гремел рев скорбящих, которым не давали похоронить своих родных. А на самих кладбищах звякали лопаты. Выкапывали полководцев и безымянных героев с бесфамильными крестами. Приказ шел от самого Генерала Москвитина. Одни переспрашивали: «Что сделать? Эксгумировать? Простите? Так точно. Разрешите исполнять!» Другие хмыкали и передавали приказ дальше. Александр стоял на холодном ветру и наблюдал как тела укладывают на повозки. Старших офицеров на брезент, рядком. Младшие чины простой кучей. Он старался не думать, о том, что собирается делать с этими мертвецами Москвитин. Не думать вообще. А то еще донесут.
Галицкий кричал и отдавал приказы. Его красное довольное лицо покрывалось потом. Солдаты тоже были возбуждены. Вместо заурядных уборок и распевания гимнов они занимались раскапыванием могил. Они доставали своих братьев по оружию на простынях и укладывали в телеги. Вонь стояла жуткая, но кто-то говорил, что это всяко лучше, чем марш-бросок в противогазе. Украдкой можно было стащить с истлевшего пальца кольцо. Вынуть из кармана рубль или папироску. Прихватить со свежей могилки конфетку, оставленную сердобольной роднёй.