Нежданчик для майора - стр. 9
— Ага, — кивнула Дарина. — Вы ничего не потеряли. В самую короткую ночь — самая волшба. Мам, ты только камбалу забрать не забудь. Очень рыбки хочется.
— Я постараюсь запечь к обеду. Можно ее разморозить в микроволновке. Нет-нет, Гвидон, не трогай эту ванну. Пусть караси плавают. Я достану старое корыто, воду наберем шлангом. Потом отмоем аквариум и переселим карасей на новое место жительства. Пусть поживут в доме. Если будут себя нехорошо чувствовать, выпустим их обратно в пруд.
Майор Грачанин, уяснивший, что его никто не собирается ни в чем обвинять — ни в краже камбалы из морозилки, ни в пособничестве волшебному рыбоводству — ушел в летнюю кухню, перекинулся и оделся, чтобы помочь Гвидону сменить воду в корыте соседки. Камбала вернулась в родные пенаты, корыто, выдраенное со средством для мытья посуды, приятно пахло ягодами — в общем, к тому моменту, когда мама Дарины позвала их завтракать, во дворе тети Виктории ничего не напоминало об утреннем инциденте.
Велько с удовольствием съел запеченные куриные крылышки, закусил бутербродами с мягким сыром и домашней сметаной, запил все это черешневым компотом, рассыпался в благодарностях и начал прощаться. Мама Дарины, узнавшая, что он не собирается остаться в общине на праздники, велела ему посидеть тихо минут десять.
— Я сейчас соберу тебе немного еды. Ах, какая жалость, что у нас не будет гостей. Все заняты. Ты уезжаешь, Ярик не смог приехать, потому что работает за себя и за Гвидона, Ларчик тоже не может покинуть пост — в Логаче и без праздников повышенная пожароопасность из-за сухой погоды, а с праздниками еще больше хлопот.
Велько кивал, не вникая, кто такие Ярик и Ларчик. Волк бурчал и жалел, что не может попрощаться со Светланой — та смылась к кому-то в гости, опасаясь, что бабушка переменит мнение о карасях и снова разгневается. Пакет, в который мама Дарины складывала еду, рос на глазах.
— А вот еще грибочки, грибочки скушай в первую очередь. А это — жареная скумбрия. Нам я запеку камбалу, а ты доешь скумбрию.
— Спасибо! Хватит! — встрепенулся Велько. — Я завтра утром на двое суток заступаю, а вы мне уже положили столько, что я за день не съем.
— Съешь, что тут той еды, — отмахнулась мама. — О, вот еще кусочек сыра с перцем. А мы разрежем другую головку.
Когда Велько, нагруженный пакетом, обменялся рукопожатиям с Гвидоном, попрощался с Дариной и спустился с крыльца, мама спохватилась и начала копаться в ведре с зелёно-ягодными букетами. Она вытащила какой-то пучок, осмотрела со всех сторон, встряхнула и протянула Велько:
— На, возьми. Если ягоды созреют, угостишь того, кто тебе дорог. Поставь в воду. Вазу выставь на подоконник или вынеси во двор — нужно, чтобы на букет попадал лунный свет.
Велько покорно взял пучок зелени — спасибо, что не надо потом этой водой умываться — поблагодарил и пошел к машине. Тетя Виктория выглянула из дома, крикнула:
— Дарочка! Гвидон! Подойдите сюда на минуточку... Ох, Велько, ты уезжаешь?
— Да. Надо переделать домашние дела, выспаться и завтра в шесть утра на службу.
— Ох, какая жалость! Дать тебе рыбных котлеток?
— Нет, спасибо. Мне уже дали много еды, и на сегодня хватит, и останется перекусить, когда вернусь со службы.
— Тогда — легкой дороги, — пожелала тетя Виктория и переключилась на Дарину с Гвидоном. — Даруша! Мы тут с мужем поговорили... зачем твоим родителям четыре карася? Четыре — много. Я уверена, что Светланочка хотела поделить улов. Два — им. Два — нам. Может быть, я достану старый ушат, наберу воды и мы отселим парочку в наш двор, чтобы они как следует пропитались лунным светом?