Незаметные убийства - стр. 16
Она повернула голову и чуть задрала подбородок, словно желая таким образом удержать слезы.
– На самом деле мне очень жаль, – пробормотал я, – представляю, что ты теперь чувствуешь…
– Нет, вряд ли ты это представляешь, – сказала она. – Вряд ли вообще кто-нибудь может такое представить. Я ждала чего-то подобного… Много лет ждала. Ужасно в этом признаваться, но… Ждала с тех пор, как узнала, что у нее нашли рак. Я воображала, что все случится почти так, как оно и случилось: кто-то придет и сообщит мне новость прямо во время репетиции. Я молилась, чтобы все произошло именно так и чтобы я ее не видела, чтобы ее увезли без меня. Но инспектор решил, что я должна опознать труп. Ей даже не закрыли глаза! – снова прошептала она жутким шепотом, словно была совершена необъяснимая несправедливость. – Знаешь, я остановилась рядом, но долго не решалась посмотреть на нее; я боялась, что каким-то образом она все еще может навредить мне – схватит и не выпустит. И кажется, ей это удалось. Они ведь подозревают меня, – проговорила Бет. – Питерсен задал мне кучу вопросов – и все с такой подчеркнутой, такой наигранной вежливостью… А потом этот ужасный газетчик, он-то даже не старался скрыть свои мысли. Я сказала им единственное, что знала: когда я в два часа уходила из дома, она крепко спала – рядом со столиком, на котором лежала дощечка для скраббла. Но чувствую, у меня не хватит сил на то, чтобы защищаться. Я ведь, если честно, по-настоящему желала ей смерти, наверное, даже больше, чем тот человек, который ее убил.
Казалось, она никак не может справиться с нервами; руки ее не переставали дрожать, и, заметив мой взгляд, она спрятала ладони под мышки.
– На самом деле, – сказал я, протягивая ей чашку чаю, – вряд ли Питерсен всерьез подозревает тебя. Они знают кое-что еще, о чем предпочитают помалкивать. Разве профессор Селдом ничего тебе не говорил?
Она отрицательно покачала головой, и я пожалел, что проболтался. Но, увидев ее голубые, вспыхнувшие нетерпением глаза, которые все еще не решались обрести надежду, подумал, что латиноамериканская опрометчивость более милосердна, чем британская сдержанность.
– Я могу сказать тебе только это, потому что нас попросили хранить секрет. Тот, кто убил, оставил Селдому записку в почтовом ящике. Там значился адрес дома, а также час: три пополудни.
– Три пополудни, – медленно повторила она, словно понемногу с нее спадал тяжкий груз. – В три я была на репетиции. – Она испуганно улыбнулась, как будто долгий и трудный бой сулил победу, и вспомнила о своем чае. На меня она посмотрела с благодарностью – поверх чашки.
– Бет, – произнес я. Лежащая на колене рука оказалась совсем рядом с моей, и я едва удержался, чтобы не коснуться этой руки. – Раньше ты говорила… Если я могу чем-то тебе помочь с устройством похорон или еще чем-нибудь, обязательно скажи. Наверняка профессор Селдом или Майкл уже предложили тебе помощь, но…
– Майкл? – переспросила она и сухо засмеялась. – На него мне особенно рассчитывать не приходится, он в полном ужасе от всего случившегося. – И добавила с легким презрением, словно описывала невероятную трусость: – Он ведь женат.
Она встала и, прежде чем я успел помешать ей, приблизилась к умывальнику у письменного стола и начала мыть чашку.