Незабываемые певцы - стр. 20
Живя в Петербурге, Истомин преподавал пение, имел свой небольшой ансамбль, где исполнял песни, романсы. Я уже пыталась пойти учиться на артистку или певицу, но учиться нужно было 3–4 года, а мне нужно было еще работать, помогать матери, – и вот пошла к Истомину.
Петр Серафимович любезно принял меня: он играл на гитаре, я пела. Прослушав меня, похвалил, и я стала упорно заниматься, учила цыганский язык, песни, романсы и через год пошла с Истоминым на просмотр Комиссии. Я волновалась, а он говорил: «Не волнуйся, пой спокойно». Вот я спела романс, спела другой, а они: «Ну еще, еще!» Смотрю, а лица у них довольные. Подбежала, спрашиваю: «Скажите пожалуйста, я прошла?» – «Молодец! Очень хорошо, спасибо, удовольствие Вы нам доставили.» – «Значит я могу быть артисткой?» – «Да! Можете.»
Но в то время нужно самой было искать себе место. Комиссия давала только право на выступления, членский профсоюзный билет и – право считаться артисткой…
Мария Истомина, Берта Червонная Ташкент 1929 г.
Первое мое выступление было в кино. Афиша гласила: «Известная цыганка Мария Истомина, исполнительница песен, романсов». Первый раз иду выступать и…от одной рекламы ноги подкашиваются. Работала я в кабаре, пела под аккомпанемент двух гитар, гитаристами были Истомин и Саша Шишкин. Работала так года четыре, потом решила сделать этнографический номер: цыганка-танцовщица, три гитары и я, певица. Ансамбль из пяти человек. Гитаристы: Истомин, Шишкин и Владимир Евлонский, танцовщицей была Берта Червонная – венгерская цыганка, ее ребенком подкинули выступавшие в Петербурге до революции цыгане, одна интеллигентная цыганка подобрала и вырастила ее… Берта, став впоследствии прекрасной танцовщицей, выступала в хорах, потом с нами. Я никогда не видела, чтобы кто-то плясал лучше Берты, так это было изумительно. Вот начинает звучать «венгерка», она сидит, – потом сбросит шаль, а под шалью – шикарный цыганский костюм: алые розы, – ленивой походочкой – еле-еле, а публика насторожена, а она быстрей, быстрей и так пустится в пляс, что люди стоя аплодировали. Работали мы много, выступали на лучших площадках. В 1930 году умер Истомин Петр Серафимович – мой прекрасный муж и учитель. Гитаристами стали другие и мы поехали выступать по Волге, потом Оренбург, Средняя Азия: Ташкент, Самарканд, Душанбе, Красноводск, Баку. Поездка длилась год, потом мы вернулись домой.
В тридцатые годы цыганские песни были в опале, Берта уехала с мужем на Дальний Восток. Я познакомилась с Паней Паниной *, составили мы дуэт, пели молодежные, комсомольские песни, выступали на заводах. Так было до 1934 года, потом стало снова «просачиваться» цыганское исполнительство. Паня снова вернулась к своему цыганскому жанру. Я уже не захотела петь цыганские и выступала с репертуаром русских песен, романсов. Они такие широкие, раздольные. Я люблю русские песни… В 1939 году был первый эстрадный конкурс и мне предложили выступать, но я струсила. Я всегда пела под гитару, а тут нужно под рояль. Потом – война. Война застала меня в Мурманске. Я стала выступать на Севере: пела, была и актрисой в драматическом театре.
В Полярном, наверное в 1943 году, встретила друга (так далеко!), и, представляете, он пригласил меня на свой концерт и сказал, что будет петь старинные романсы для меня. Я сидела на первом ряду и слушала его. Пел он прекрасно. Публика принимала чудесно. Потом много говорили, вспоминали… Та встреча с Вадимом Козиным была последней, а познакомились мы в Ленинграде. Помню был концерт и пришел проситься выступить, такой юноша… Ему сказали: «Как закончат выступать артисты, тогда и вам разрешат». Муж, Истомин, послушал его и сказал: «Парнишка неплохо поет, с него будет толк.» Потом работали с ним, выступали в концертах. Репертуар был одинаковый, поэтому перед началом выступления договаривались – что он будет петь и что я. Это было примерно до 1939 года… Потом у него что-то не сошлось с дирекцией и он уехал в Москву. Москва его очень хорошо приняла и с этого началась его бурная карьера.