Незабудки для бывшего. Настоящая семья - стр. 21
- Я делаю все по книгам и рекомендациям ведущих педиатров, - спокойно объясняет она. – Безмолочная каша без сахара на завтрак, кабачок или брокколи на обед… Я уже на выбор ему предлагаю, лишь бы ел, но он от всего отказывается.
Мишаня недовольно размахивает ручками, показывая свое отношение к «ведущим педиатрам», и бьет кулачком по ложке, так что брызги неаппетитной каши летят в Альбину. Она не произносит ни слова, хотя я чувствую напряжение. В момент, когда по всем разумным прогнозам Аля должна сорваться, она лишь делает вдох, спокойно берет салфетки, промокнув ими лицо и грудь. Молча выдыхает.
- Мне иногда кажется, что ты тоже сидишь на успокоительных, как и я. Причем доза у тебя убойная, - хмыкаю я, настороженно наблюдая, как она переключается на ребенка, терпеливо вытирая ему пальчики.
Не женщина, а ледяная глыба. Видимо, профессия военного врача наложила свой отпечаток.
- Все нормально, Миш, - говорит на удивление ровным тоном. Она не умеет быть покорной и нежной, не любит подчиняться, но сейчас будто ломает себя. – Я просто пытаюсь быть хорошей матерью нашему сыну…
Казалось бы, логичное и вполне уместное желание, ведь я сам просил ее о помощи. Однако фраза о «нашем сыне» вгоняет меня в ступор. Я передергиваю плечами, чувствуя, как мороз прокатывается вдоль позвоночника. В солнечном сплетении неприятно покалывает.
- Я благодарен тебе за это, но… - опускаю руку на ее плечо, но тут же отдергиваю, будто обжегся. – Ты не его мать, Аля, и не обязана…
- Я всего лишь хочу тебе помочь, - перебивает меня, поднимая голову. На дне ее зрачков вспыхивает недобрый огонь, но тут же гаснет, а на лице появляется легкая улыбка. – Не переживай, Миша, я никогда не стану делать того, чего не хочу. Это не в моем характере.
- Я знаю… - задумчиво буравлю ее взглядом.
- Из опеки не звонили? – как бы невзначай уточняет Аля.
У меня внутри гадко скребут кошки, Мишаня начинает хныкать, будто подсознательно боится, а она по-прежнему холодна.
- Слава богу, нет. Надеюсь, Мегера Андреевна найдет себе наконец-то мужика, успокоится и не будет цепляться к нормальным семьям, - рычу в сердцах.
Сын заходится плачем, и я наклоняюсь к нему, чтобы успокоить. Зато Альбина, как робот с заданной программой, невозмутимо продолжает:
- Маргарита Андреевна – очень ответственная и принципиальная, иначе не была бы начальником отдела. К тому же, пережила тяжелый развод. Она тонко чувствуешь фальшь, поэтому я стараюсь быть искренней по отношению к малышу и… к тебе, - заканчивает сипло. - Вот увидишь, после свадьбы нас оставят в покое.
- Хотелось бы верить. Я устал от этой назойливой опеки, если честно. Не такой я ужасный отец, чтобы за каждым моим шагом следить.
- Ты прекрасный папа, Миш, - непривычно мягко улыбается она и берет меня за руку. Терплю пару секунд из вежливости, а потом прячу ладони в карманы домашних штанов.
Детский крик становится громче и требовательнее. Мишаня переходит на ультразвук, краснеет от усердия, и Аля впервые за все утро едва заметно вздрагивает.
- Иди в душ, потом сделай себе кофе. Позавтракай в тишине, а я с ребенком посижу, - приказываю ей, не отвлекаясь от сына. – Сделаю ему молочную смесь, как обычно. В конце концов, Мишаня родился сильно недоношенным, болел. Возможно, ему просто нужно больше времени…