Незабудки для бывшего. Настоящая семья - стр. 18
Я впускаю Настю в свои сны. Милую, хрупкую, воздушную, в легком васильковом платьице – такую, какой запомнил ее в нашу последнюю встречу в салоне. Мы лежим вместе, не прикасаясь друг к другу, и просто разговариваем. Так тепло и непринужденно, будто знаем друг друга всю жизнь.
Пальцы покалывает от желания дотронуться до нее, подцепить прядь разметанных по подушке волос, обнять… Но дикий страх снова потерять ее останавливает меня. Не шевелюсь и почти не дышу, чтобы не спугнуть и не проснуться.
Впервые за семь лет ощущаю полное умиротворение, граничащее с истинным счастьем, будто наконец-то умер и попал в свой рай, где есть только она. Ее приятный смех ласкает слух, а потом превращается в трель звонка. Образ рассеивается, оставляя рядом со мной лишь пустую подушку.
Я нехотя размыкаю веки, поднимаю трубку трезвонящего телефона.
- М-м? – мычу недружелюбно, прикрывая лицо от солнечных лучей, пробивающихся через щель между неплотно задвинутыми шторами.
- Можно тебя поздравить, брат?
Голос Германа звучит бодро и довольно, в отличие от моего. По мне будто катком проехали. Голова раскалывается, но обезболами и снотворным злоупотреблять не хочу – мне за руль скоро садиться, чтобы ехать в спортивный центр. Тренировки должны отвлечь меня и привести в форму, как обычно. Заряда энергии хватит ровно до того момента, пока опять не наступит ночь и призрак не вернется.
– Задача под кодовым названием «Сафин» выполнена, - победно смеется брат. - Психиатр, который пудрил тебе мозги и чуть не испортил нам обоим жизнь, наконец-то получил по заслугам. Ты отомстил за всех нас. Надеюсь, ты удовлетворен?
С трудом нахожу пульт от телевизора. По всем федеральным каналам крутится скандальная новость: «Вчера – выдающийся доктор с амбициями Фрейда. Сегодня – пациент психиатрической лечебницы. Мы продолжаем следить за делом Марата Сафина».
- Не особо. Эта мерзкая рожа лучше бы смотрелась за решеткой, - рычу зло. – Даже оказавшись в тупике, он умудрился выкрутиться.
- Не скажи, - спорит брат. – Для него это конец карьеры.
Сплюнув, зло выключаю телевизор. Я устал от этого дерьма… Несколько месяцев я судился со светилом отечественной психиатрии. Сафин считался лучшим в своем деле. Я обратился к нему за помощью в момент, когда мое существование стало невыносимым, но он почему-то решил, что может беспрепятственно ковыряться в чужих мозгах и манипулировать людьми в личных целях. Деньги и месть оказались для него выше, чем клятва Гиппократа.
- Как наш мелкий Мишка? – Герман мастерски переводит тему, на расстоянии уловив мое настроение. Мы близнецы, поэтому порой бываем как два сообщающихся сосуда. Чувствуем друг друга и понимаем.
- Капризничает, привыкает к новому месту жительства. Я, если честно, тоже…
Встаю с постели, как старая развалина, обхожу собственную спальню – и ничего в душе не екает, будто в съемной квартире нахожусь, чужой и незнакомой.
– Ни черта здесь не помню, - хмуро бубню, останавливаясь перед большим панорамным окном и отдергивая штору. - Она точно была моей в прошлом?
- Точно, - уверенно бросает Герман, и я тяжело вздыхаю. - Просто ты почти не жил в Питере. Когда был на берегу, ты ездил по стране и снимал рандомное жилье, а остальное время проводил на корабле. Любил повторять, что крейсер – твой дом родной.