Незабудка для дикого - стр. 5
– Фу! – отшатывается она, потому что овчар снова встаёт и хочет подойти.
– Аус! – рявкаю.
Собака останавливается, а девушка вздрагивает.
Смотрю на неё растерянно.
А она на меня – испуганно. Таращит свои незабудковые глазищи, прижав руки к груди.
Взгляд сам по себе сползает на синяки на её шее.
– Извини, если напугал, – добавляю осторожно, на всякий случай.
– Нет, всё нормально, – храбрится она, стараясь взять себя в руки, но я вижу, что врёт. Вздыхаю.
– Я приучаю собаку к командам на немецком, – объясняю. – "Фус" означает "рядом". Когда ты говоришь "фу", он думает, что ты зовёшь его к себе. Если хочешь, чтобы он ушёл, говори "аус". Попробуй.
Смотрю, как Незабудка – мысленно я теперь называю ее только так – делает шаг на улицу и, когда Ганс снова встаёт, резко выставляет вперёд руки.
– А-аус! – едва не вскрикивает она.
Овчар останавливается. Незабудка опускает руки, будто обмякает и облегчённо выдыхает.
– Он увязался за нами на выходе из леса. Я ему "фу", а он к нам... – немножко виновато смотрит на меня. – Так с нами до дома и добежал.
– Так он уже давно тебя не выпускал на улицу? – пытаясь сдержать улыбку, смотрю на неё.
– Давно, – вздыхает она. – Я ему пачку печенья скормила, а он не уходит.
– Знаешь, если бы меня печеньем кормили, я бы тоже не уходил, – развожу руками, серьёзно глядя на неё.
– Ну да, – усмехается она смущённо и косится на Ганса.
– Хочешь погладить?
– Нет, спасибо! – тут же отказывается.
– Боишься собак?
Слышу, как в доме раздаётся хныканье кого-то из детей.
– Извините, мне пора! – бросается девушка в дом, захлопнув дверь.
А я даже не успел спросить, как её зовут. Так и будет в мыслях – Незабудкой.
– Ну что, пойдём, говнюк? – строго смотрю на Ганса. – Напугал девушку. Несколько часов из дома не могла выйти из-за тебя. Фус!
Овчар поднимается, но не спешит за мной, оборачиваясь на дом.
– Что? – усмехаюсь. – Её команды ты лучше понимаешь? Или печенье понравилось? Ганс, хаус!
Пёс медлит, но всё же идёт за мной. Печенья печеньями, а мясом кормят в хаусе.
Дождь уже закончился, и мы с Гансом медленно прогуливаемся обратно. Он бежит впереди, а я ловлю себя на том, что разглядываю маленькие голубые цветы вдоль тропинки.
И снова думаю о соседке.
Муж пока не объявился. Интересно, сколько бы она просидела за закрытой дверью, если бы я не пришёл?
Вернувшись домой, закрываю немца в вольере, чтобы не сбежал обратно за угощениями, а сам иду на кухню. Выливаю остывший чай, делаю новый, беру пару сушек и выхожу на крыльцо. Ко мне тут же подбегают Лило и Ральф. Разламываю одну сушку и угощаю их. Ганс смотрит сквозь прутья преданными глазами и виляет хвостом.
– Ты уже наелся вкусняшками, – бросаю ему с усмешкой. – Оставил детей без печенья. Как-то не по-соседски.
Смотрю на часы. Время ещё позволяет доехать до магазина и купить сладостей. Вздохнув, залпом допиваю чай и встаю.
Никогда не уезжаю, оставив собак в закрытом вольере – мало ли что. Но теперь придётся держать Ганса взаперти, пока он не научится себя вести. Или пока Незабудка не перестанет его бояться.
– Через час вернусь и покормлю вас, – сообщаю влчкам. – Плац!
Они послушно уходят и ложатся на крыльце.
Если бы была такая же погода, как утром, я бы с удовольствием прокатился на квадроцикле, но после дождя стало прохладно, а надевать тёплые вещи не хочется. Поэтому прыгаю во внедорожник и уезжаю.