Невский Дозор - стр. 28
– Дела… – протянул я, глядя то на рисунок, то на шефа.
– Ага! – кивнул тот в ответ. – Ядрена копоть, как любит выражаться наш коллега.
– И какие наши дальнейшие действия?
– Нам следует проявить осторожность, – шеф даже понизил голос, – у нас на руках есть и мыслеобразы оперативников, столкнувшихся с футбольным хулиганом на «Адмиралтейской». Есть твои фотографии, но мы ими воспользуемся только в исключительном случае, если прижмет. Как я уже говорил, светить твой маленький талант перед Дневным Дозором я не собираюсь.
От этих слов мне сделалось не по себе. Почему шеф так старательно хочет укрыть от Темных мою способность фотографировать в Сумраке и запечатлевать на снимках остаточные проявления магии? Надо будет подумать над этим на досуге.
– Подумаешь, Степан, обязательно подумаешь. – Драгомыслов явно читал мои мысли. – Ой, делать мне больше нечего, в голове у тебя постоянно копаться. Не имею такой привычки, не Темный. У тебя и так все на лице написано вот такими буквами.
Шеф широко развел руки в стороны, демонстрируя высоту гипотетического шрифта.
– В общем, у нас есть чем прижать этого гада. Осталось дело за малым. Поймать и задержать. Ну а после предъявим претензию Дневному Дозору и стрясем с них воздействие первого уровня. Слышишь, Степа? Все будет хорошо. Только для этого нужно поработать. Уяснил?
– Уяснил, – кисло ответил я.
– Все, задачу я тебе поставил. Марш с глаз моих долой.
Забрав протянутую шефом карту памяти, я поднялся и поспешно покинул кабинет начальника.
– Не вышло? – с сочувствием посмотрела на меня Ляля, разбиравшая файлы в глянцевых папках, когда я закрыл за собой дверь.
– Не вышло, – согласился я.
– А хочешь, чаю попьем? – Видя мое настроение и оживившись, девушка вскочила из-за стола. – У меня перерыв как раз, только чайник поставила, а Юлька из аналитического печенье сегодня принесла, с клюквенным джемом. А?
Чаю не хотелось. Вообще ничего не хотелось.
– Ты хорошая, Ляля, – улыбнулся я. – Но не сегодня, ладно? Уверен, печенье вкусное. Вы лучше с девчонками посидите, больше достанется.
Девушка зарделась румянцем, проступившим на густо напудренных щеках. Комплимент явно пришелся ей по душе. Хоть кому-то сегодня я сделал приятное.
– Не грусти, – сказано это было с таким лицом и таким тоном, с каким обычно сюсюкаются с карликовыми собачками.
– Не буду, – соврал я. – Пока.
– Увидимся, Степа.
В голову будто налили свинца. Спустившись по лестнице, никого на этот раз не встретив, я тяжело навалился на массивную парадную дверь и вышел на улицу.
Пошарив, нащупал в кармане полупустую пачку сигарет. Несмотря на нервозность, курить не хотелось. Неужели бросаю?
Смежив веки, я глубоко вдохнул. Легкие наполнил влажный осенний городской воздух с примесью бензина и запахом листвы. Немного полегчало, но на душе все равно было тяжело. Я сделал несколько шагов по улице, но куда идти, так и не придумал. Неуклюже переступив ногами, я чуть не вступил в широкую лужу и посмотрел вниз.
– Не грусти, – будто бы сказало колеблющееся небо в мутной воде.
– Не получилось, – сам себе ответил я и, перешагнув лужу, пошел по проспекту.
Обжигающие словно угольки капли дождя катятся мне за воротник, моментально промочив насквозь пиджак и рубашку. Не в силах терпеть внезапную боль, я опрометью срываюсь с места и ищу укрытия под узким козырьком над крыльцом ближайшей ко мне парадной. И вновь только в этот момент понимаю, что это тот самый дом, въезд во двор которого украшен изображением саламандры.