Невры - стр. 7
Возле забора стоял человек и, положив локти на штакетник, смотрел во двор. Молодой парень, лет двадцати пяти, ровесник Дениса по виду. Бронзовую кожу, отполированную летним солнцем до матового блеска, закрывали лишь короткие шорты. Его широкая спина бугрилась узлами жилистых сухих мышц, а плоский живот расчертили на клетки тугие мышцы пресса. Борис ощутил укол зависти и поморщился. Парень, тем временем, обернулся ему на встречу, услышав поскрипывание ведра.
– твоя тачка? – он указал на эспейс, который в тесном деревенском дворе смотрелся звездолётом из фантастических фильмов.
– моя, – Борис поставил ведро на землю и посмотрел в глаза парню. Лицо у того было доброе, открытое и симпатичное. Короткая стрижка «под ноль» ничуть не добавляла брутальности его внешности.
– километров двести идёт? – парень широко улыбнулся, и Борис увидел, что один из передних зубов у него абсолютно чёрный.
– до ста шестидесяти разгонялся, а дальше уже страшно, взлетать начинает, – честно признался Борис.
– я Антон, – парень протянул руку, и Борис, представившись, пожал её. Ладонь была крепкая и мозолистая, – я вон в том доме живу, – он указал на дом с мансардным этажом на противоположной стороне улицы, – если помощь какая нужна, заходите, выручу, помогу. Ладно, познакомился, пойду. А вы надолго к нам?
– да.. – замялся Борис, – на пару недель, наверное. Мы для музея информацию собираем, – решил он придерживаться одной линии.
– ну-ну, – Антон несильно хлопнул Борю по плечу и направился в сторону своего дома. Борис посмотрел ему вслед и, подняв ведро, вновь зашагал во двор.
Задняя хата, которую баба Нюра отвела постояльцам, представляла собой большую комнату, где-то пять на пять, с двумя кроватями и раскладным диваном. Посреди комнаты стоял круглый стол, с краëв которого верёвочной бахромой свисала жёлтая бархатная скатерть. В углу, на массивной тумбе возвышался большой пузатый телевизор «горизонт», накрытый кружевной газовой накидкой. Из потолка скромно свисал на коротком шнуре чёрный патрон с круглой лампочкой накаливания. На старом ковре над кроватью охотник на санях уходил от стаи волков по заснеженному полю. Он вскинул ружьё и один из стаи отлетел в сторону с простреленным боком, орошая снег каплями багряной крови, но другие уже хватали лошадь за сбивающиеся ноги, лязгали зубами слева и справа от саней…
– а до села немало вёрст, путь в тумане кобыле неясен… – тихонько пропел Денис, глядя на старый советский гобелен, и улёгся на кровать под ним.
– Боря, ты на диване, – констатировал Юрик, усевшись на соседнюю кровать, – мы с Денисом уже места заняли.
– да пофиг, – пробормотал Борис и зарылся в сумке с вещами.
– что за дичь про музей? – спросил Юрик, заваливаясь на подушку.
– Юра, – Борис повернулся к собеседнику, поставив сумку на диван, – мне, по-твоему, нужно было сказать, что мы три ссыкуна, которые убежали от мобилизации в жопу мира? А потом добавить: и кстати, вы живете в жопе мира, поздравляю! Так надо было сказать?
– да ладно, музей, так музей, чего завёлся сразу? – примирительно пробормотал Юрик и уставился в экран смартфона. Борис отвернулся и молча стал переодеваться.
– вот я и в домашнем, – он развёл руки в стороны, спустя минуту, и сделал оборот вокруг своей оси. На нём теперь была чёрная майка с изображением тираннозавра, держащего в руках две огромных кружки пива, и надписью «пивозавр» и длинные , ниже колен, клетчатые шорты.