Невозвращенец. Приговоренный. Беглец - стр. 9
Я медленно привстал со скамейки, и она с коротким визгом отскочила подальше, вскинула ствол.
– Тише… – Я полез во внутренний карман. Я бы охотно отдал ей эту сотню талонов, но вовсе не был уверен, что после этого она с перепугу не разрядит в меня рожок. И в мирные времена эти не слишком были милосердны… – Тише… сейчас я отдам тебе эти поганые талоны, только не стреляй, дура… тебя же Комиссия сразу возьмет… сейчас…
Можно было, конечно, упасть плашмя, рвануть ее за ноги в скользких полусапогах – и ничего бы она не успела, подумаешь, террористка… Но одно она могла бы успеть: выпустить очередь над моей головой, а здесь, среди этих обреченных домов, шум был почти так же убийствен, как и пуля.
Я уже готов был вытащить из кармана руку с талонами, когда в дальнем конце улицы раздался рев моторов. Вот уже показался передний танк – легкий, десантный, следом одна бээмпэ, другая, грузовик под брезентом и танк замыкающим… На Спиридоновке начиналась очередная ночь.
Она оглянулась на шум. В тот же момент я резко рванулся к ней, правой рукой зажал сзади ей рот, левой, крутнув в запястье, вывернул ее правую, лежавшую на спуске автомата, – сильно сжав, чтобы, не дай бог, не успела нажать. И вместе с ней рухнул наземь, за кусты сквера.
Теперь они позвонили домой.
Я собирался в институт, жена готовила завтрак, и приемник на кухонном столе бормотал беспрерывно – она включала его на все утро: «…быстроходные катера в Персидском заливе… продолжается выдвижение делегатов… письма наших слушателей подтверждают – альтернативы перестройке нет… Всесоюзная девятнадцатая… а вот мнение академика Татьяны Заславской…»
Я снял трубку.
– Это Сергей Иванович, – услышал я радостный голос стажера. – Только вы вслух не повторяйте, Юрий Ильич, а то жена… Здравствуйте.
– Здравствуйте, – сказал я с омерзением и отчаянием. Значит, это еще будет продолжаться! И кончится ли?..
– Очень надо! – радостно сообщил Сергей Иванович. – Очень надо встретиться! Вы же ведь уже написали? Вот и хорошо. Только в институте уже неудобно, Юрий Ильич. Так что вы приходите лучше к гостинице, Юрий Ильич, ага, к «Интуристу». Так точно, четырнадцать часов, Юрий Ильич. Ну, до свиданья, Юрий Ильич, Юрий Ильич, Юрий Ильич…
– До свиданья.
Я шваркнул трубку.
– Кто это? – спросила жена.
– По делам, – сказал я и тут же ужаснулся: значит, я уже выполняю их указания, скрываю от жены. – По делам, из «Вестника»…
У интуристовского подъезда меня ждал один Сергей Иванович, стажер. Как и положено, он был на посылках. Молча обменялись рукопожатием, молча ехали в лифте в толпе гогочущих и перекликающихся, как в лесу, немцев. Бабка в линялых джинсах, с сиреневой завивкой с доброжелательнейшим интересом разглядывала Сергея Ивановича. Я посмотрел на него ее глазами: нечто пухлощекое, пухлогубое, чубастое – на гигантском теле девяностокилограммового мужика. Она могла нас принять за отца с сыном – впрочем, одет по-сыновнему был я, на нем был приличненький универмаговский костюм с галстуком.
Игорь Васильевич встретил нас в номере радостными рукопожатиями и штатной улыбкой. Теперь я попытался и его портрет сформулировать: получилось нечто среднее между невзрачным современным киногероем и человеком с плаката по технике безопасности. Но улыбка у него была хорошая…